Итак, Бог по какой-то Ему одному известной причине выбирает всего семь церквей для того, чтобы что? Просто сообщить им, что у них проблемы? Может быть эти церкви так важны? Они являются какими-то центральными? Да, об одной из них можно так сказать. Но лишь об одной. Речь идет об Ефесской церкви. Она действительно была чем-то вроде штабквартиры всех христиан в то время. Однако о других ничего подобного сказать невозможно. Почему он их выбрал? Конечно, мы однозначно на этот вопрос ответить сегодня не сможем. Однако, почему-бы не предположить, что ситуация в этих общинах как нельзя лучше подходит для пророческого сообщения.

Итак, я далек от мысли, что Богу понадобилось целое вот такое апокалипсическое событие, чтобы банально написать о нависших над всего-лишь семью церквями проблемах. Для решения подобных задачь всегда хватала обычных апостольских писем. Пророческие же тексты писались всегда с прицелом на более глобальные вещи. Да, центром всех пророчеств всегда били взаимоотношения между Богом и Его народом. И, если книги таких пророков как Даниил, или Иеремия, все сводилось к относительно небольшому количеству людей, живущих на маленьком пятачке планеты, потому как именно эти люди были Его народом, то Иоанн, обращая текст к Его народу уже говорит о новом народе, о народе, который наполняет всю землю, живет, буквально, на всех материках и во всех странах. И с земным Иерусалимом уже связи почти не имеет.

Вторая причина обращения к этим церквям, по всей видимости может быть связана с тем пророческим языком, который выбирает апостол для написания данной книги. Он явно прослеживается опять же в тех книгах, на которые он здесь же и ссылается своими текстуальными отсылками. Например у Даниила в самом начале книги идет небольшая предыстория, после которой мы узнаем историю сна Навуходоносора и его чудесного истолкования провидцем Даниилом. По сути с этого истолкования и начинается прогресс Даниила в деле откровения.

И точно так же как простой до примитивности сон Новуходоносора становится отправной точкой для понимания всей книги пророка, так и семь церквей, возможно, должны стать отправной точкой в понимании всего апокалипсиса Иоанна.

Давайте еще раз напомню. Даниил начинает свою историю видений с толкования чужого сна. Потом уже он сами видит видения, и эти видения явным образом отображают все тот же сон Нововавилонского князя, но с новыми интересными подробностями. И каждое последующее видение Даниила, вновь и вновь повторяет то самое толкование, но новыми образами и сопровождаемое новыми деталями расширяя и уточняя суть событий.

Если Иоанн так активно ссылается в книге на Диниила, Иеремию и на Иезикииля, почему бы не предположить, что он использует подобный прием и в своем послании семи церквям? Да, действительно, у нас нет прямого указания в тексте, что нужно все воспринимать именно так. Однако, сам подход апостола намекает на это. Да и вообще, было бы странно, если бы в пророческой книге были какие-то четкие, инструкции, понятные первокласснику. И это не от того, что Иоанн пытается как-то зашифровать свой текст, как принято считать. Но потому, что информация, которую он видит и слышит в своем видении крайне сложна для передачи им самим. Он прилагает неимоверные усилия для того, чтобы как-то донести все это «буйство красок и образов». И, надо сказать, ему это удается. И если бы не наши две тысячи лет разрыва, мы бы читали эту книгу как понятную со всей очевидностью и простотой.

12 Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников

13 и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом:

14 глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный;

15 и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих.

(Откр.1:12-15)

Иоанн не сразу сообщает нам суть послания. Он тратит некоторое время на описание того, что предшествует самой вести. И это тоже не просто так. Давайте представим себе то, что мы здесь читаем. Вот Иоанн, как он говорит, находится в духе (т.е. в Боге), слышит позади себя очень громкий голос. И вот он поворачивается. Напомню, в данный момент он находится в ссылке на каменоломнях острова Патмос в средиземном море недалеко от города Ефес.

Итак, он поворачивается и видит нечто странное. Прежде всего он видит минору. То есть 7 золотых светильников или попросту семисвечник. Данный предмет находился в помещении, которое называлось «святилище». Если помните, храм в Иерусалиме состоял из 3х основных территорий. Сначала двор. Во двор могли прийти любые иудеи. Туда приводились жертвенные животные и разного рода приношения. Там левиты приносили этих животных на большом жертвеннике, что стоял перед входом скинии собрания. Язычники не могли войти на эту территорию.

Затем святое, или святилище, где стояла та самая минора и стол предложений, на котором ежедневно менялись хлебы. В это помещение имели допуск как левиты, так и священники. Круглый год, каждый день именно здесь происходили все главные религиозные действия. И наконец в праздник очищения священник одевался особенным образом и входил в третье помещение, где изначально ничего не было, кроме ковчега завета. Вот там, между крыльями херувимов, что на крышке ковчега, Бог открывался священнику. Здесь происходило окончательное ежегодное очищение еврейского народа от греха.

Итак, Иоанн разворачивается и видит минору. То есть, он, как бы, оказывается в храме. Но есть одна проблема. Дело в том, что Иоанн пишет свое Откровение в 95м году нашей эры, а в это время храм в Израиле уже был полностью разрушен и разграблен. Да и Иерусалим в том числе. А если учесть, что после длительного пленения евреев в Вавилоне был утерян и ковчег и та самая минора, то возникает вопрос, в каком храме оказался апостол? Да, понятно, что он, как чистокровный еврей, прекрасно знает, что до разграбления храма римскими воинами там уже не было ни ковчега ни миноры. Но здесь он видит минору. Возможно мы увидим и ковчег. На самом деле, конечно же увидим в тексте. Но чуть позже.

Итак перед нами антураж святилища. Автор, как бы оказывается на месте когана, или коэна, или священника во время какого-то служения. Вопрос, это ежедневнвое служение или то самое, что происходит только раз в год?

И это понять нам поможет следующий текст. Как мы видим в 13м стихе, кроме семи золотых священников, то бишь миноры мы видим кого-то. О нем сказано, что он подобен «Сыну человеческому». Тут надо сделать пояснение. Дело в том, что мы уже привыкли понимать под «Сыном Человеческим» Иисуса. Это правильно. Однако для Иоанна, как для древнего еврея, выражение «Сын Человеческий» не имеет такого ясного сопоставления. Он его лишь создает. То есть, мы сегодня так думаем отчасти благодаря текстам того же Иоанна. Но он все это лишь создает, лишь «приучает» нас к такому пониманию. Для него же, как для любого древнего еврея фраза «Сын Человеческий» означает лишь одно — человек. На самом деле в Писании мы часто встречаемся с таким словосочетанием. Бог так обращается к некоторым пророкам, называя их сынами человеческими. А так же и просто в обращении к обычным людям. Все это сыны человеческие. То есть само словосочетание в себе ничего особенного не несет. Связь у нас возникает после того, как мы, которые никогда не используем данного выражения в жизни, находим его употребляемым в отношении Господа в Новом Завете. И дальше у нас, как у собаки Павлова вырабатывается инстинкт.

Итак, если перевести с русского на понятный русский, когда Иоанн повернулся, увидел минору и «среди» семи светильников какого-то человека. А дальше он дает нам описание этого человека. Нам говорится, что он одет в подир. Подир — это одежда не для ежедневного служения. Такая одежда используется для того самого праздника очищения святилища и всего народа от греха. И мы понимаем, что Иоанн оказался именно на этом служении. Причем в самом его начале.

Что может смутить. В тексте нет информации о дворе. Почему? Дальше в самом тексте откровения нам сообщается, что двор не нужно учитывать, так как его топчут язычники. То есть, перед нами специфический храм, где уже нет двора. Но есть только святое, и, наверное, святое святых. Об этом мы тоже прочтем позже. Итак, как мы обнаружили, Иоанн вдруг оказался свидетелем процесса очищения всего Мира от греха. То есть, это и есть начало той самой истории. И, как мы понимаем, послание к семи церквям оказываются частью этого глобального служения в неком храме, который, явно не в Иерусалиме, так как того храма уже просто нет.

Рассмотрим священника подробнее. Итак, у него золотой пояс. Что так же подтверждает специфику одеяния для служения очищения. Далее мы обнаруживаем, что этот человек имеет белые волосы. И не просто белые, а белые как снег. То есть, это не блондин. И тут возникает вопрос, что означают эти белые волосы? Дело в том, что там, где описан порядок служения в храме нет ничего про белые волосы. Однако мы находим похожую информацию у Даниила. И там мы обнаруживаем историю о том, как происходит суд над малым рогом. И «Ветхий днями» имеет волосы белые как волна». В слове волна ударение на «о». Волна с ударением на «о», это особенным способом выбеленная овечья шерсть. Итак, перед нами Некто, которого Даниил называет Ветхим Днями. И этот Ветхий Днями судит малый рог. Другими словами, перед нами судья. И рядом с ним судя по книге Даниила село много других судей и книги раскрылись.

Итак, продолжая анализировать текст Иоанна, мы начинаем немного понимать, что перед нами в буквальном смысле финальное храмовое служение, где первосвященником является верховный судья. Но, что это за судья. Причем верховный. Здесь не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что перед нами единый посредник между Богом и человеками, Он же священник и Он же Тот, кому Отец отдал весь суд. То есть Иисус.

Итак, возвращаясь к началу книги, мы вспоминаем, что цель книги не столько рассказать нам, что и когда произойдет, сколько показать Иисуса. Вот мы начинаем смотреть на Него и на его характеристики. Прежде всего, здесь он выступает как первосвященник, как судья и… внимание, его глаза «как пламень огненный». То есть, перед нами не тот добренький молодой человек, что носит овечек на плечах, и мило улыбается детишкам. Перед нами Человек судящий. И судя по описанию глаз, и немного понимая библейский язык, понимаем, что его суд далек от милости. То есть, начинается суд, где милости уже не будет. Будет, как сегодня говорится, «жесть». Об этом же говорится в тексте о его ногах: «…и ноги его подобны халколивану, как раскаленные в печи…». То есть, можно представить, что будет с тем местом, куда ступит Его нога. И опять перед нами совсем не «милый и пушистый» человек. Перед нами непреклонный Судья в гневе. Впечатление дополняет описание Его голоса: «… как шум вод многих». Перед тем тот же голос описывался как очень громкий.

Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей.

(Откр.1:16)

Иоан продолжает описание Иисуса. И мы узнаем, что Он в своей правой руке (деснице) держит семь звезд. О семи звездах мы прочтем позже, а сейчас читаем дальше. Из Его уст, буквально из Его рта выходил с острый с обеих сторон меч. О чем это говорит? Здесь все просто. Опять перед нами слова Иисуса которые убивают. Не хлещут, не гладят, а именно убивают. Он пришел убивать, казнить, карать. И никаких других образов здесь нет. А его мощь описана через образ Его лица, который светит невыносимо ярким светом. То есть, нет возможности смотреть на него. И так, перед нами описание Иисуса, который готовится прийти. И как мы видим, он придет в великом гневе. И действия Его не будут милыми и мягкими. Все будет очень и очень жестоко.

Но сейчас все это мы видим лишь в видении. И, конечно же, чего можно было ожидать от Иоанна, когда он увидел такую картину? Он, который при жизни Иисуса на Земле лежал на Его груди. Ел с Ним одну и ту же еду и был в тех же походах. И вот, его великий Товарищ и наставник доведен до белого каления. И чем Он так разгневан?

Он же только что сказал, чтобы Иоанн записал послание семи церквям и отправил его. И все это он сообщает вот в таком виде. Вывод прост. Иисус разъярен действиями тех, кто называется Его именем. Он разгневан делами христиан. Всего каких-то 70 лет до этого, Он спасал, исцелял и отдал жизнь за них. Теперь же Он готов мстить. И Он делает последнее предупреждение.

17 И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний,

18 и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.

(Откр.1:17,18)

Нет никаких сомнений, что после всего того, что увидел автор, он «рухнул» на землю, как говорится, в страхе и трепете. При этом он даже описывает с каким ужасом он упал «к ногам Его», буквально «как мертвый». И тут происходит неожиданное. Хотя, как сказать. Нечто похожее однажды уже происходило с Даниилом, о котором, Иоанн, конечно же прекрасно знает и помнит его тексты. Точно так же, как однажды упал Даниил перед великим ангелом, который стоял одной ногой на море, другой на суше, когда у него тряслись все поджилки, упал и апостол перед Иисусом, видя такое неожиданное Его воплощение. И точно так же, как в истории с Даниилом, когда ангел прикоснулся к Даниилу и сказал, чтобы тот не боялся, здесь Иисус кладет на Иоанна свою руку, практически с теми же словами.

Иисус кладет на Иоанна «Свою десницу», то бишь правую Свою руку и говорит, как когда-то говорил Даниилу ангел: «Не бойся…». И опять звучит все та же фраза. Какой это уже раз? Третий, наверное: «Я есмь первый и последний». Однако, эту фразу мы в первых случаях слышали от Бога, а тут Его Сын. И Он объявляет тот же статус. Его небесное положение совершенно соответствует положению Бога. И Божественная характеристика теперь принадлежит Его Сыну.

То, что это не Бог Отец, а Иисус, нам уточняют следующие слова: «…и живый, и был мертв, и вот, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти».

Итак, давайте разберемся, что здесь сказано. Прежде всего, Он заявляет, что Он живой. Да, он был мертв, но «се», то есть: «Вот, посмотри, живой».

Другая фраза о ключах очень интересная. Дело в том, что у древних евреев, которым, конечно же был как Иисус, так и провидец Иоанн, не было в теологии никакого ада. Если сказать точнее, то, что в Писании переводится как ад, соответствует древнему арамейскому слову «шеол», то есть, могила. Об этом можно говорить отдельно. Есть понятие преисподней, но оно означает что-либо ниже земли. То есть, как бы мы сказали про умершего, что он закопан, или оказался в земле. Точно с тем же значением использовалось и значение преисподней у древних евреев. И только когда Евангелие пришло на землю греческих и римских философов, у этих слов появилось новое наполнение.

Итак, никакого ада в языке и теологии Иисуса нет. Что же здесь? А здесь у нас стоят два имени. Первое — Танатос, второе — Аид, то есть буквально сын Кроноса и Реи. Но причем тут языческие божества? В общем, здесь так же ничего сложного. Ко времени написания Откровения философский дух уже вошел в церковь, и о смерти многие христиане стали рассуждать приблизительно так же, как рассуждает современный человек, говоря об аде и смерти. И вот Иисус говорит, что их ключи, тоже находятся у Него. Здесь наблюдается некоторый «стеб». Иисус буквально троллит тенденцию сближения с греческими философскими представлениями.

Итак, все, буквально все находится в руках Того, кто был мертв и «се» жив. Зачем Он говорит это Иоанну? Прежде всего потому, что он сильно напуган. И Сын Человеческий сообщает Ему, что все под контролем. Он с одной стороны успокаивает апостола, с другой требует от него, чтобы тот записал все, что видит. И то, что он видит, это именно то, «что есть, и что будет после сего». Здесь нам дается еще одна перспектива. Говорящий нам сообщает о характере послания. Здесь пойдет речь как о том, что уже происходит, так и о том, что будет после.

19 Итак напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.

20 Тайна семи звезд, которые ты видел в деснице Моей, и семи золотых светильников [есть сия]: семь звезд суть Ангелы семи церквей; а семь светильников, которые ты видел, суть семь церквей.

(Откр.1:19,20)

Наконец-то мы получаем разъяснения на счет звезд и светильников. Итак, семь звезд — это Ангелы семи церквей, а семь светильников, это сами церкви. Что нам это дает? Давайте разбираться.

Начнем со звезд. Древнее греческое слово, переведенное здесь как «звезда», может, конечно иметь такое значение. Но в зависимости от контекста может переводиться и как сигнальный огонь, и пламя. Кроме того, играя с этими значениями можно получить красивую картину, которую позже можно завязать с падающими звездами, о которых мы читаем позже, и о которых, например, говорил Иисус в 24й главе Евангелия от Матфея. И если звезды здесь, это некие огни, то перед нами опять рисуется священнодействие в храме. Задача священника в Храме, заботиться о том, чтобы все светильники миноры горели. Для этого нужно добавлять масло, а иногда вновь зажигать. Но зажигать нельзя обычным огнем. Нельзя ни от спички, ни от какой-либо зажигалки. Можно только от подобного огня. И, если помните, это был огонь, сшедший с неба. И в этом смысле в руках небесного священника наличие подобных «зажигалок» понятно. Они являются важным инструментом поддержания пламени. И сам Священник говорит, что эти «зажигалки», ангелы семи церквей. Можно предположить, что раз церквей семь, и зажигалок (звезд) тоже семь, то для каждого светильника служит своя звезда.

Другими словами, в этих семи правлениях (а церковь, это не собрание верующих, а именно орган управления) есть своя «зажигалка». Есть человек, или группа людей, которые своим огнем поддерживают горение светильника (церкви). А церковь, в свою очередь, греет своим огнем общину верующих. Но важное здесь в другом. Данное сообщение призвано напомнить церкви, от Кого все зависит, в чьей руке все. Но об этом мы поговорим позже, когда начнем читать сами послания церквям.