Павел пишет письмо в церковь Рима. Любое письмо, которое послано в то время, продиктовано чем-то важным и срочным, тем более, если это письмо написано апостолом. Сегодня, написать письмо, ничего не стоит. В то время письмо, это большие деньги, время и риск. На данный момент мы обнаружили, что в Римской церкви христиане из Еллинов (греков) превозносятся над христианами из Иудеев, потому как Еллины никуда не бегут, Бог от них не отворачивался, напротив, к ним и пришел, оставив евреев.

Еллинские христиане решили, что такой поворот событий что-то значит для  них. И, вероятнее всего, причина в предках, которые «называя себя мудрыми обезумели». Но апостол предупреждает греков, что, если они продолжат идти тем же путем, то окажутся там же, где их «великие предки», то есть, в разврате и сраме. По всей видимости, Павел оценивает положение срама не с точки зрения Еллинов, так как, скорее всего, сами Еллины так  не считали. То есть, своих предков они чтили. Как бы там ни было, апостол продолжает свое письмо так:

9 Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, [потом] и Еллина!
10 Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, [потом] и Еллину!
11 Ибо нет лицеприятия у Бога.
(Рим.2:9-11)

Сразу приходится отвлекаться на понятия. Хоть уже много раз повторял, все же,  думаю, стоит еще раз, а может и не один, сделать то же самое. Когда в Писании мы встречаем слово «душа», не стоит сразу делать вывод, что сказано о той самой душе, которая после смерти куда-то там улетает, как бабочка. Прежде всего, нужно понять, кто и кому пишет. Если перед нами Ветхий Завет, то того понятия души, которое сегодня понимается всяким среднестатистическим человеком, мы в нем не встретим. Древние евреи времени Ветхого Завета вообще не знают подобного понятия души. Под душой они понимают самого человека, не разделяя его на части. Разве что, с акцентом на его «внутренний мир», как сегодня любят говорить.

Если же мы читаем Новый Завет, то здесь ситуация меняется, хоть и незначительно. То есть, апостолы продолжают все так же относиться к слову душа. Исключение составляют ситуации, когда, например, Павел, пишет к Еллинам, у которых понятие души совершенно иное. Оно продиктовано, например, Аристотелем. А это один из их великих предков. Так вот, если Павел пишет потомкам Аристотеля, то он может, в зависимости от контекста, использовать именно их, философское понимание души, правда, пропущенное через призму простого обывателя. Но это он делает не от того, что согласен с их взглядом на вещи, но, чтобы «задеть за больное». По сути, он таким способом смеется над их мировоззрением.

Перед нами как раз такая ситуация. Еллины кичатся своим происхождением, своими предками философами, в том числе и Аристотелем. А Павел ставит их на место, Как сегодня бы мы сказали, он их «опускает». И тогда, когда уже совершенно ясно (правда не для современных христиан, которые во всем видят только святое бесстрастное небесное послание), что Павел изливает свой праведный гнев на греков, называя то, чем они так гордятся — срамом, то и использование их слова «душа» здесь звучит специфически. Он так же высмеивает их понимание души.

Чтобы было понятно, что происходит, давайте вспомним, как это бывает, например, в школе. Когда кто-то из учеников делает что-то неприличное. Преподаватель, случайно услышав подобную речь, произносит: «Это кто здесь  такой мудрый? Иди сюда, я тебе мозги вправлю!». Ясное дело, упоминание мудрости здесь — сарказм, и мозги преподаватель не собирается вправлять в буквальном смысле. Но и слово «мудрость» и «мозги» здесь приведены именно для того, чтобы обострить чувство стыда у провинившегося человека. То есть, совсем не обязательно прямо писать: «Вы не правильно понимаете слово душа…». Достаточно в нужном месте и с нужным акцентом использовать это слово, чтобы человек понял, что его лучше так больше не использовать.

Итак, Павел использует слово «душа» в приведенном тексте. Ирония здесь появляется тогда, когда Павел говорит о «всякой душе». Не о душе всякого человека, а о «всякой душе». Он, как бы, говорит, что, какая бы у тебя душа ни была, такая, как в еврейском мировоззрении, или как у Аристотеля, всякой душе будет плохо. Буквально, скорбь и теснота, или бедствие и притеснение (греч.).

И здесь я нахожу еще один намек на то, чему христиане из Еллинов пытаются научить христиан из Иудеев, а именно вот этому греческому пониманию души. Посмотрите вокруг. Видите, у них получилось.  Но Павел высмеивает это понимание. Павел высмеивает, а современные христиане идут на поводу Римских христиан-философов или мифопочитателей.

Мы обычно не замечаем вот этой иронии, потому что дальше идет перечисление тех, чьей душе вследствие их зла, следует наказание. Как пишет апостол: «…во-первых, Иудея и Еллина». Нет, я не ошибся и не пропустил слово «потом». Если вы посмотрите в синодальный перевод, то уже тогда, когда переводчики не имели восстановленного  греческого текста, который есть у нас, они сильно сомневались в том, что слово «потом» должно здесь находиться. Знаком их явного сомнения являются квадратные скобки. Если помните, мы говорили, что в текстах писания есть некоторые специфические обозначения. Например, курсив — это добавка переводчика. А вот одинарные квадратные скобки — это спорное использование слова. То есть, уже тогда, когда проводилась работа над переводом в XIX веке, переводчики предупредили читателя о своих сомнениях.

Сегодня у нас есть восстановленный текст, и он однозначно показывает, что Павел этого «потом» не писал. Может быть, кто-то скажет, что данное слово просто добавлено, чтобы соблюсти естественный и понятный смысл. Тогда слово должно было быть выделено курсивом. Но, в этом случае у нас было бы еще больше права на отказ считать данное слово частью письма.

Итак, данное слово вынудило переводчиков сделать тот перевод, который мы сегодня имеем. То есть, на первом месте Иудеи, а потом и Еллины. Но в греческом тексте слово «прежде» или «сначала» стоит между словами «Иудея» и «Еллина». Буквально выглядит так: «Иудея сначала и Еллина».  Можно, конечно, предположить, что Павел как-то выставляет на первое место Иудеев перед Еллинами. Это даже было бы логично, исходя из того, что мы уже нашли. Однако, мне видится, что здесь на первое место ставятся обе стороны. Как Иудеи, так и Еллины ставятся на первое место перед всеми другими представителями разных стран. Ведь конфликт не просто между евреями и язычниками, а между иудеями и потомками греческих философов или наследниками греческой мифологии. Тогда обе стороны в словах Павла оказываются в одинаковом положении. То есть, данный текст мог быть написан так: «…прежде всего Иудеям и Еллинам, а потом всем остальным».

Но почему, все же, он выделил эти две стороны, поставив их на первое место. Все просто, только потому, что именно между ними происходит тот самый конфликт. Если бы конфликт был между китайцами и варварами, то Павел написал бы: «Китайца сначала и Варвара».

И вот такое равное положение христиан из Иудеев и Еллинов в словах Павла подтверждается его же следующим текстом: «Ибо нет лицеприятия у Бога». То есть, Богу глубоко наплевать, какой ты национальности. И, кончено же, это, прежде всего, относится к Евреям и грекам, так как проблема именно между ними. И апостол внятно разъясняет свое видение ситуации так:

12 Те, которые, не [имея] закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся
13 (потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут,
14 ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон:
15 они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую)
16 в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные [дела] человеков через Иисуса Христа.
(Рим.2:12-16)

Смотрите, как любопытно «выравнивает» ситуацию Павел. Он говорит, по сути, что разницы нет, потому как, что без закона, что с законом, согрешивший получает воздаяние. Кстати, похоже, что и это было так же причиной раздора. То есть, греки ставили в вину евреям то, что они, находясь под законом, нарушили его. А вот у Еллинов, то есть, у греков, нет такой проблемы, так как они не под законом. Что-то мне это сильно напоминает. Ну да ладно.

Итак, есть евреи, они были обязаны выполнять свои шестьсот тринадцать заповедей, и не смогли. А вот от греков никто не ждет исполнения этих требований, так что, они, т. е. греки, в привилегированном положении. Вот апостол и говорит. Что, на самом деле, такое  рассуждение — заблуждение. Потому что независимо от того, под законом ты или нет, ты одинаково получаешь воздаяние. Только еврей, знает за что, а грек нет. Понятное дело, в данном рассуждении не идет речи о благодати. Иначе и конфликта бы не было.

Итак, апостол еще раз подтверждает свою мысль, говоря, что оправданы,…   …здесь предельное внимание, будут лишь те, кто (трам-пам-пам!!!) исполняет закон! Что?! Павел! Ты сошел с ума?! А как же жертва Христа?

Стоп! Стоп! Стоп!!! О жертве Христа Тарсянин даже еще и не заикался. Он лишь говорит о том, что перед законом все одинаковы. Как раньше любили повторять: «Незнание закона не освобождает от ответственности». То есть, не имеет значения, в конечном счете, провели с тобой инструктаж по технике безопасности или нет, если ты не надел каску и на тебя упал кирпич, результат при прочих равных одинаковый. Для того, по сути, законы и изучают, чтобы не нарушать их по незнанию. Разница лишь в том, что если ты нарушаешь даже тогда, когда знаешь, то это уже злостное нарушение, то есть, нарушение умышленное, и тогда ты уже несешь другую ответственность. Но, еще раз, кирпичу все равно, язычник ты или Иудей. Он в паспорт не смотрит.

Великий фарисей из фарисеев говорит и об обратной стороне. То есть, если тот, кто не знает правил, но по наитию, по какому-то внутреннему чувству, по мышечному спазму от реакции в седалищном нерве, взял и надел каску, то кирпич уже не сможет нанести ему такой же ущерб, как прежде. То есть, если человек не знает заповедей Писания, не учил и не сдавал экзамен по богословию. Но живет так, что нет причин к недовольству, то уже нет условий для претензий со стороны закона. Такие люди  сами себе закон. Они уже таковы, что в их теле, в их сознании есть какое-то свое понимание правды, которое не позволяет им погибнуть.

И из этого апостол делает простой вывод. В финале, когда Бог будет судить все тайные делишки людей через Своего Сына (а значит через Его апостолов), свидетелями и адвокатами станут их мысли. Давайте я это немного поясню. Представьте себе на секунду последние дни. Я имею в виду дни, когда Бог судит людей, обратите внимание, через Своего Сына. Телом Его Сына являются Его апостолы. То есть, Бог будет судить весь мир через апостолов Своего Сына, в том числе и через Павла.

Так вот, наступил день, и перед Павлом, например, встал какой-то язычник. Что сделает Тарсянин? Да, надо помнить, что верующий в Иисуса на суд не приходит. Значит перед нами неверующий в Христа человек. Так вот, перед Павлом оказывается неверующий в Иисуса язычник. Что это значит? А это значит, что он должен будет его судить. Логично?

Ну, то есть, если верующий, то на суд не приходит, а не верующий, хоть и написано, что уже осужден, но суд то все-же будет. Так вот. Представим себе абсурдную ситуацию. Перед апостолом некий Вася язычник. Он не верит во Христа. Ясное дело, что прежде чем отправить его, куда положено, Вася должен понять, за что же с ним поступают так жестоко. И вот апостол выслушивает Васю. И тут он обнаруживает невероятную вещь. Такого быть, конечно, не может. Но и Павел здесь не совсем реальные вещи говорит, а лишь то, что перед законом, если вдруг нашелся бы кто-то из язычников…

Ну, в общем так. И вот выясняется, что Вася язычник, который не верит в Иисуса, не знает закона, читал лишь какие-нибудь Веды. И вот он внутри своего сердца имеет некие четкие ориентиры правильного поведения. И всю жизнь придерживался именно их. И, что, конечно же, невероятно, оказывается, что он умудрился (сказка конечно) исполнить закон. Павел здесь предлагает язычникам лишь понять, что в подобной ситуации, когда сам язычник обвиняет себя и тут же находит оправдания и потому его жизнь строится вокруг сложных взаимоотношений со своей совестью. Так вот, такой невероятный человек получит от Павла, да и от любого другого апостола оправдание. И это будет оправдание по закону.

Человек не знающий закона получит оправдание того самого закона независимо от того, был он Иудеем, знал ли он закон или нет. Потому что только исполнитель закона получит оправдание. Здесь нужно сделать оговорку. Речь идет лишь об оправдании по закону. Еще раз. О благодати здесь Павел пока что не говорит. Он лишь рисует христианам Еллинам логику. Они же потомки Аристотеля, должны понимать.

И тут вдруг апостол переключается на Иудеев. Видимо Еллинам пока достаточно. Надо и другой лагерь причесать. И здесь моментально выясняется проблема с противоположной стороны. Оказывается, Иудеи тоже хороши. Они  били себя в грудь, утверждая, что они имеют привилегию именно потому, что имеют закон. Да у нас тут собрание привилегированных! Вот только подумайте, какой ерундой занимались христиане в Риме! Итак, что же говорит великий фарисей? А он буквально цитирует евреев. Смотрите, что говорят евреи, если верить апостолу.

17 Вот, ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься Богом,
18 и знаешь волю [Его], и разумеешь лучшее, научаясь из закона,
19 и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме,
20 наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины:
(Рим.2:17-20)

Так вот, евреи в Риме говорили: «Я иудей! Мне Бог дал закон. Это мой Бог! Я знаю Его волю! Я знаю, как надо жить! Придите все ко мне,…». Ну а дальше все как положено. Он светоч. У него все глаголы жизни. И всех-то он учит, все перед ним невежды и младенцы.

С одной стороны у нас потомки великих философов, с другой, претенденты на истину. Учителя Мира. В общем, и те и другие «прекрасны».

21 как же ты, уча другого, не учишь себя самого?
22 Проповедуя не красть, крадешь? говоря: «не прелюбодействуй», прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь?
23 Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога?
(Рим.2:21-23)

И вот тут мы вдруг узнаем что-то особенное о христианах из евреев, живущих в то время в Риме. Что такое говорит Павел? Как же это возможно, что первые христиане делали все то, что здесь перечислил апостол? А ведь здесь он не шутит. Куда еще более конкретно? Знаменитый Тарсянин обращается к своим соплеменникам с возмущением. И, похоже, возмущение Павла Еллинами было гораздо слабее, чем нынешний его гнев.

В чем же обвиняет беженцев Павел? Прежде всего, он считает, что они воруют. Далее, они прелюбодействуют. И, наконец, святотатствуют. Этому слову соответствует греческое слово, которое переводится как «обкрадывать храмы» или «обкрадывать капища». Есть еще одно значение — «кощунствовать», оно же «святотатствовать».

Итак, перед нами три обвинения. Мне кажется, логично начать с последнего. Потому как последнее может дать хоть какое-то понимание мысли апостола. Так вот, апостол не просто обвиняет их в том, что они обирают капища, а в том, что они делают противоречивые вещи. С одной стороны они грабят капища, а с другой гнушаются идолов. Может показаться, что здесь все правильно. Раз гнушаются, то и грабят. Но слово «гнушаются» следует понимать как «брезгуют». То есть они считают, что все, что касается идолов, «пачкается». В идолах можно измараться.

Такое понимание идет от их понимания Ветхого Закона. Учителя закона так подают учение об идолах. И вот тут появляется противоречие. Как же так. Ты везде изображаешь себя как человека, который брезгует прикосновением ко всему, что относится к языческому поклонению. И вся твоя брезгливость прекращается, как только встает вопрос об обогащении за счет капищ.

А если вспомнить учение Павла об идолах, которое он вкратце изложил в послании Коринфянам, то станет еще понятнее. По его словам идол — ничто. Но небрежение идолами (кощунство) перед глазами тех, чья совесть признает идолов, то есть перед теми, для кого идол все еще что-то представляет, пусть и вражеское, такое же преступление. Но уже не против закона, а против того человека. С одной стороны, идол — ничто. С другой есть человек, который, признавая идола, под давлением «свободного» совершает поступок, который его разрушает.

Итак, похоже, здесь та же ситуация. Прежде всего, они гнушаются идолов. То есть, они показывают себя праведниками, одновременно с этим являют себя как люди, для которых идол все еще что-то значит. И тут же, действуют так, будто идол для них ничто. Ребята, так вы определитесь уже. Если идол для вас — ничто, то зачем вы ведете себя так, чтобы все видели, как вы гнушаетесь. А если вы, по совету Павла, хотите предохранить людей от преступления, то зачем другим своим действием все разваливаете?

Получается, что «обкрадывая капища» ты уже вор, тогда как проповедуешь «не красть». И, вот так блуждая от презрения идолов к святотатству, ты «гуляешь» то налево, то направо. Слово «прелюбодействуешь» соответствует греческому слову, которое переводится как «развращаешь», «соблазняешь» или «захватываешь обманом». А это значит, что речь не о том, что сам человек прелюбодействует, а в том, что своим поведением он кого-то уловляет, как древний змий.

Вот и получается, что, вроде бы, они не воруют и не прелюбодействуют. И за руку не схватишь. Но Богу не нужно хватать тебя за руку. Он не обязан никому доказывать что-то. Он знает, что и как. Так что, человек, который кажется честным, перед Богом не сможет оправдаться, если Он видит в человеке какую-то вину. Так что, Павел дает им понять, что вся их видимая и кажущаяся чистота — пустой звук. Вот потому он и обвиняет их.

Вот и получается, что люди, которые, по идее, должны были бы прославлять Бога своими делами, они все делают наоборот. Вот почему я утверждаю, что Павел в первой главе, когда говорит, что их вера возвещается по всей земле, делает это саркастически. Итак, формально исполняя закон, нарушают его, по сути.

Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников.
(Рим.2:24)

Вот теперь Павел высказал все ясно. То есть, те, кто должен славить имя Божье среди язычников, делает все наоборот. Все, что язычники думают плохого о Боге, происходит по причине самих христиан. Вот таких, как христиане Рима. И здесь, я думаю, Иудеи в большей ответственности, чем христиане из язычников. Ведь именно Иудеи должны были принести язычникам славу, показав всю честь и достоинства Творца. Раз уж они решили, что могут быть учителями младенцев. Отчасти это подтверждается обращением к евреям.

25 Обрезание полезно, если исполняешь закон; а если ты преступник закона, то обрезание твое стало необрезанием.
26 Итак, если необрезанный соблюдает постановления закона, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание?
27 И необрезанный по природе, исполняющий закон, не осудит ли тебя, преступника закона при Писании и обрезании?
28 Ибо не тот Иудей, кто [таков] по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти;
29 но [тот] Иудей, кто внутренно [таков], и [то] обрезание, [которое] в сердце, по духу, [а] не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога.
(Рим.2:25-29)

Тут немаловажно понимать, к кому обращены данные слова. Павел произносит их, обращаясь к обрезанным. И вот еще одна причина, по которой апостол вообще пишет данное послание. Иудеи говорят об обрезании, как о чем-то великом, крайне важным для всех. Они гордятся этим. Потому Павел так и поворачивает разговор: «Обрезание твое стало необрезанием». Отсюда и его пренебрежительное обращение «твое». Он как бы дистанцируется от них. Хоть Павел и еврей, и так же обрезан, как он сам о себе говорит,  здесь же фраза звучит так, будто их обрезание — к его обрезанию никаким образом не относится.

И здесь Павел выводит своих читателей на «тонкий лед». Он заводит разговор об исполнении Закона. А мы знаем, что он имеет особое мнение о нем. Таким образом можно понять, что разговор о Законе — это некая ловушка для Иудея, читающего послание апостола.

Так вот, он начинает с того, что обрезание имеет смысл только в том случае, если человек исполняет весь закон. То есть, если бы мы нашли хотя бы одного человека, который это смог сделать, то о нем можно было бы сказать, что его обрезание имеет какое-то преимущество. Но Павел даже не это имеет в виду. Он выставляет все так, чтобы показать несостоятельность именно тех иудеев, к кому обращена его речь. Он о них говорит, что их обрезание стало необрезанием. И он их обвиняет в неисполнении закона. То есть, если кто-то не исполняет каких-либо тонкостей, не очевидных мелочей, то ребята, к кому обращено письмо Тарсянина, нарушают его явно, грубо, нагло.

С одной стороны Павел предлагает взглянуть на необрезанного, который ведет себя соответственно правилам закона, а с другой на обрезанного, нарушающего Тору. И Тарсянин заявляет, что необрезанный в таком случае воспринимается Богом как обрезанный, а второй, как язычник. Он клонит к тому, что само по себе обрезание бесполезно. Обрезание — как часть одного механизма. Если механизм не работает, то какая разница, есть обрезание или нет. А если механизм работает и без обрезания, то, опять, работает же.

Апостол идет дальше. Он отсылает читающих ко времени суда. То есть, тогда, когда при втором воскресении предстанут перед судом те же два человека, один обрезанный беззаконник, другой необрезанный праведник. То, по словам Павла, необрезанный на суде окажется обвинителем для обрезанного. И ничего невозможно будет сделать с таким обвинением. Да, здесь надо еще раз пояснить, для невнимательных, так как данная информация уже была вначале статьи. Если ты оказался на суде при втором воскресении, значит, ты не верил в Иисуса. Потому что, как известно, верующий во Христа, на суд не приходит.

Уже сама логика Павла подразумевает, что те, к кому пишет апостол, скорее всего, окажутся в разряде неверующих, при том, что они относятся к церкви в Риме. И тут апостол делает промежуточный вывод. Кто же такой Иудей? А Иудей по Павлу, это тот, кто имеет соответствующее сердце, образ мыслей, совесть. Причем, скорее всего, внешне о нем такого не скажешь. То есть, он не афиширует своего Иудейства. Не пытается всех учить жизни. Не ставит себя выше других. И, как говорит все тот же Тарсянин, такому Иудею похвала будет уже не от людей, но от Бога.

Прочтемся.