Ну устаю повторять, читая послания Апостолов, нужно помнить, что они писали в свое время, для людей, живущих в то время, и живущих в тех обстоятельствах. Они говорили на языке автора, а не на русском. У них были свои термины и понятия. И апостолы имели совершенно определенный адресат. Они знали, кому пишут. Они не писали потомкам из XXI века. Они писали современникам с их современными проблемами. Они писали о вечных и универсальных вещах, но применимо к ним, к тем, кто уже около двух тысяч лет как почил. Здесь сложность.

Мне иногда говорят: «Евангелие должно быть простым, а у тебя все сложно!». Ребята, поймите, Евангелие действительно просто. Но евангелие, это не послание и не текст, евангелие — это Благая Весть. А мы имеем дело с текстами, авторами, людьми. Здесь и начинается сложность.

Так и Петр. Он пишет совершенно определенным людям. В его тексте четко указан адресат. Он пишет «пришельцам», которые рассеялись по определенным городам. И автор приводит список этих городов. И, возможно, вам это не понравится, но апостол не пишет москвичам, или христианам из язычников. Нет, его адрес — евреи, разбежавшиеся после разрушения Израиля Римскими войсками. И все! Но, значит ли это, что нам бессмысленно читать данный текст? Да нет, конечно же! Ведь Петр пишет им о вечных и универсальных вещах. Только читать нужно с учетом приведенных выше замечаний. И тогда для нас так же будет много пользы от его послания.

Так же не нужно сомневаться в том, что для тех евреев, живущих в то время и в тех местах, текст Петра ясен и прозрачен. Для них здесь все открыто. Все намеки и полунамеки знакомы и не вызывают вопросов. Но, думаю, если данное послание в то время попадало в руки хоть и современников, но не евреев, оно превращалось в загадку. Потому что Петр говорит с людьми, кто, как сегодня часто произносят «в теме».  А христианин из язычников, попав в общество людей, которые уже долго и бурно обсуждают христианские вопросы с национальным колоритом, еще долго будет недоумевать.

Так происходит, когда кто-то опаздывает на собрание. Рассуждения уже перешли в плоскость множества примеров и художественных иллюстраций. И человек, пытаясь понять, что пропустил, как правило ошибается, и ему приходится отдельно объяснять, что именно является предметом рассмотрения. И только тогда он становится полноценным участником беседы, да и то не всегда.

Так вот, Петр пишет евреям. Не христианам из язычников. Не христианам из будущего. Он пишет современным ему евреям, потерявшим дома, привычный уклад жизни, и вынужденным как-то выживать на чужбине. Они знакомы с тем, что мы называем Ветхим Заветом. Причем не просто знакомы, но Писания были частью их жизни всегда.

И вот, эти ребята, признав Христа Господом, стали ему служить. Как они стали ему служить? И ответ на поверхности. Так, как они привыкли служить Его Отцу!  А это как? Да просто! Выполнять 613 заповедей. По сути ничего в их жизни в плане почитания Бога не изменилось. Они поняли главное, теперь Бог передал все Свое Сыну. И именно это стало причиной их бедственного положения. Они поняли, что Иисус — Сын Бога, что Он заплатил за их грехи. А дальше что? А дальше все с начала. С чистого листа.

И вот тут Петр включается в  ситуацию и объясняет, что такой подход — заблуждение. И все их беды отсюда. Они пьют не то молоко. Они пытаются заслужить своим поведением Божью милость точно так же, как они это делали и раньше. Но Петр поясняет, что все эти старания пусты по сути. Потому что для них уже, вы понимаете, уже, независимо от их стараний, независимо от их успехов, от их правильного или неправильного поведения в небесном хранилище под внимательным присмотром небесных сил хранится наследие, готовое открыться в нужный (последний) день. И никто-то другой, ни сосед, ни друг и ни враг не смогут это наследие отобрать или выкрасть. Точно так же, ни их старания, ни их НЕстарания уже никак не повлияют на наличие в небесном хранилище данного клада.

Более того, Бог поручил небесным силам содействовать каждому такому хозяину клада в его старании добраться до «кассы». То есть, все, что теперь нужно такому христианину, забыть об обрезании или необрезании, забыть о том, правильно ли он ведет себя или нет, о том, правильно ли брат ведет себя. Но, вместо этого, приложить усилия к тому, чтобы добраться до наследия.

И тут, опять же, Петр, хоть и увлекается образными вещами, не скрывает тайны. Это наследие, ничто иное, как явление Христа. То есть, при каких-то определенных условиях Он обязательно к тебе явится. Но при каких? И здесь Петр снова не оставляет нас в неведении.

Прежде всего, раз вы знаете все то, что сказано выше. То есть, раз вы понимаете, что для получения клада не нужно ваше идеальное поведение, соответствующее требованиям 613 заповедей, и что этот клад по определению уже ваш. То уже не нужно его зарабатывать, но нужно приложить усилия, чтобы добраться до него. Как? Первое — верить. И вот тут все сдулись. Да?

А зря. Здесь, как раз, и кроется самое главное непонимание. Что будет, если я поверю, будто в Австралии, в каком-то древнем банке в некой ячейке хранится документ, который делает меня владельцем большущего состояния? Если я поверю в это, я тут же начну делать все возможное, чтобы добраться до Австралии. Моя жизнь кардинально изменится.

Что это будет? Ну, наверное, я буду осаждать посольство Австралии, буду собирать деньги на билет. Буду работать в 10 смен, продам все, что смогу продать. Как Иисус сказал: «…пошел, продал все, что имел, и купил поле то…». И это минимум!

Что происходит с христианином, когда он узнает, что на небе для него хранится нечто более великолепное, чем документ в Австралии? Правильно, ничего. Он продолжает делать то, что делал. Вот тут и проявляется вера. Почему христианин, подчеркиваю, речь о христианине, а не о человеке с улицы. Так, почему христианин не меняет ничего в своей жизни? Он либо не понял, либо не верит. Я склоняюсь к первому. Именно поэтому повторяю одно и то же сотню раз.

Петр так и говорит: «Теперь, когда вы все поняли (если поняли) не сообразуйтесь, то есть, не берите пример с тех, кто живет без наследства, но берите пример с Того, кто знает правду. Теперь, если правда известна и вам, то живите по ней.» Конечно, я слова Петра перефразировал. Но сути я  не изменил.

А это значит, что вас не могут волновать проблемы тех, кто остается жить без наследства. Какая вам разница, кто чем согрешил, где сколько чего натворил и прочее. У вас поезд уходит. Вам не до сплетен, не до обсуждений, не до воспитания друг друга. Вам надо «хватать чемоданы».

Итак, теперь вы странники. Вы держите путь к небесному. Вот и будьте странниками. То есть, какое вам дело, что творится в государстве, через которое вы «проходите»? Вы здесь прохожий, идете мимо. Какое дело вам до грешников? Какая вам разница, по какой причине погибнет грешник. Он грешник, и он обязательно погибнет. Так какая разница, за что? У вас самолет отправляется. Вас не устраивает муж или жена? А вы что, решили остаться? Нет? Жизнь коротка, можете не успеть долететь до небесной Австралии.

Вместо всего этого Петр предлагает «нести людей на себе». Вот как Иисус лег в основании здания, взяв на себя весь вес всех кирпичиков, независимо от того, «выносимы они или невыносимы». Так и нам Петр предлагает брать и нести. Это наши чемоданы, рюкзаки.

Тут ведь как. Одному до Австралии не долететь, не доплыть, не доехать. Нужен либо самолет, либо корабль, либо … …сами придумайте. А это не только техника, это еще и люди. Да и в одиночку у человека мало шансов. Вот Петр и указывает на «устройство дома», где Христос будет приносить Богу угодные жертвы. Где мы с вами несем друг друга.

Но все это возможно только при одном условии, если мы «возлюбим чистое словесное молоко», а не вот это все. Я имею в виду религиозное угождение. Итак, вот он — механизм. Веришь в Австралийский клад и делаешь все, чтобы добраться. Постоянно пережевываешь мысль о наследии (чистое словесное…) и делаешь все, чтобы Иисус тебе явился. Для этого берешь багаж и несешь. Багаж на работе, добрый начальник или плохой, хороший работник или нет. Дома, муж или жена. И эту мысль Петр подытоживает так:

8 Наконец будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры;
9 не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение.
10 Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей;
11 уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и стремись к нему,
12 потому что очи Господа [обращены] к праведным и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих зло, (чтобы истребить их с земли).
(1Пет.3:8-12)

Как уже сказано выше, все это делать без веры, без любви к «молоку» бесполезно. Потому что такое поведение будет не от понимания, но от все того же религиозного стремления угодить. Вот, почему-то вспомнилась Ассоль из Алых парусов. Она вела себя так странно, потому что поверила в сказки своего родителя. Она верила, потому ходила на берег и ждала своих парусов. Все смеялись, но она была постоянно в том, что пристально вглядывалась в даль, стараясь заметить хоть малый намек на паруса.

Но, представьте себе, как бы она себя вела, если бы она делала  это не в ожидании корабля, а ради своего папы. Она любит папу, хочет, чтобы он был доволен. И вот, каждый день идет на берег моря и всем своим видом показывает, как она ждет. В первом случае, ее трудно остановить, ожидание в ее сердце. Она верит. Во втором случае, тяжкий труд — жертва ради папы, пусть даже и любимого.

Возлюбил «молоко», твое сердце толкает тебя на правильные действия. Ты как ребенок, которому пообещали дать порулить. Он готов нести, что угодно, лишь бы быстрее ухватиться за руль. Поэтому Петр и говорит свое «будьте». Будьте наконец. Он так и говорит в 8м стихе.

Наконец будьте все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры;
(1Пет.3:8)

Вот это слово, что с греческого перевели как «наконец», то и означает — «завершение», «развязка» или «результат».  Здесь прямо чувствуется вот это человеческое Петрово: «Да сколько же уже можно! Да будьте уже,  наконец!».  Явно Петр не испытывает великого удовольствия от того, что ему приходится заниматься этими ребятами. Похоже, они его уже достали своим иудейским упрямством. Заметьте, не еврейским, а именно религиозным иудейским.

Как мы помним, они уже христиане. Они уже приняли Христа и идут, как они думают, за Ним. Но делают это они так, будто служат Богу в Храме в Иерусалиме, по накатанной. А сам этот подход уже делает их вот всеми такими, какими Петр перечислил в восьмом стихе, только со знаком «минус». То есть, Петр говорит: «Будьте единомысленны», потому что они не такие. Они не могут быть единомысленными, потому что они пытаются жить по религиозному. Религия превращает людей в лжецов, в актеров. Они стараются выглядеть, но не быть. Как в известном псалме, только наоборот. Они хотят не быть детьми, а лишь называться.

Петр говорит: «Будьте сострадательны», потому что они не сострадательны. Они не умеют сострадать. Нельзя заставить человека сострадать тому, что человек не чувствует. А почему он не чувствует? Потому что кетчупа объелся. Его вкусовые рецепторы оглохли. Ему нужно «чистое словесное молоко». До рождения свыше еще далеко. Оно где-то в небесной банковской ячейке хранится, готовое открыться в последний день. До него еще нужно дойти, а чувства притупились.

Петр говорит: «Будьте братолюбивы», потому что они не могут любить друг друга. Кстати, тут слово «филадельфой», от «филиос», то есть родственная любовь. Здесь не стоит «агапе», как могли бы подумать многие, кто, что называется, в теме. Петр указывает на родственные отношения. А откуда возьмутся родственные отношения, если человек глух и слеп. Ему бы, по рецепту Иоанна, помазать глаза елеем. Смотришь, и обнаружилось бы, что рядом не Вася с соседней улицы, а брат. Может и чувства взыграли бы родственные. Но не могут они взыграть чувствами. Они же любят духовный макдональдс. А вредно питаться такой пищей постоянно, могут быть необратимые последствия. Я про постоянно говорю, если что.

Вот и полюби не макдональдс, хоть и приходится иногда перекусывать здесь. А полюби изысканное небесное «чистое словесное молоко». И организм духовный воспрянет, оживет. Но, откуда же взяться милосердию, хоть Петр и говорит: «Да будьте уже наконец милосердными». Если милосердие исходит из милого сердца. А оно давно не видело влаги.

А вот следующее слово для меня загадка. В синодальном переводе здесь мы находим слово «смиренномудры». Вот такое странное даже для русского слуха слово. И, вроде, даже можно понять, о чем оно. Но, как только мы заходим в словарь,.. Здесь оказывается, что вот так по-хорошему это слово древними греками не использовалось. Это уже потом, переводчики Нового Завета, по какой-то только им известной причине взяли и поменяли смысл слова.

Сами посудите. Древние греки этим словом описывали упадок духа, малодушие, например Плутарх. А нам говорят, что данное слово означает «смиренномудрие». Мистер Стронг в своих «Номерах» еще интереснее переводит его: дружелюбный, приветливый, ласковый, любезный. Или под пометкой Нового Завета стоит перевод «смиренный». И тут возникает простой вопрос. С каких это пор, слово, означающее малодушие или упадок духа становится смирением?

Похоже, я наткнулся на ту недостающую ступень, где достойное древнее «смирение» бойца, воина, стоящего под властью Бога, и побеждающего все на своем пути, сменилось на тухлое «смирение» религиозного слюнтяя.  Где-то на этом этапе, похоже, мудрые философы дофилософствовались до того, что воинов превратили в рабов, реальных победителей в так называемых «духовных». А потом подоспело учение о «подставке щеки» и, вуаля, перед нами безропотные рабы дьявола, уверенные, что они главные борцы с ним.

Но все это — лирика. Что же имел в виду Петр? Здесь у меня только предположения. Такой поворот для меня оказался серьезным сюрпризом. Так что, ничего кроме предположений.

Петр говорит к ребятам, которые, если читать дальше, воздают злом за зло и руганью за ругань (по подстрочному переводу). А это значит, что они воспалены духом, горят, пышут пламенем гнева. Если это так, то Петр, как  раз, и призывает им «потухнуть». То есть, его послание не обращено к тем, кто на момент письма не имеет каких-то серьезных конфликтов. Он пишет к ребятам, которые уже в беде. Они в драке. Может быть, по этому апостол и решился на данное послание. И вот, он им говорит, что все это у них по одной причине — религия. Ну не пьют они молоко. Потому что, если бы они «возлюбили ЧСМ», они бы благословляли. Почему? Потому что они бы тогда знали, что призваны для того самого наследия, а не для решения бытовых и имущественных вопросов. Им бы просто не хватало бы на это времени и сил. Они бы говорили: «Давай не сейчас. Сейчас надо подготовить дом к приходу Спасителя. Давай потом, после Его прихода».

И затем Петр добивает ребят тем, что цитирует прекрасно известное им место. Ведь мы помним, что они евреи. Они с детства знают псалмы. Они их пели и поют, возможно, до сих пор (я имею в виду время написания послания). И вот Петр напоминает им то, во что они свято верят с пеленок.

10 Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей;
11 уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и стремись к нему,
12 потому что очи Господа [обращены] к праведным и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих зло, (чтобы истребить их с земли).
(1Пет.3:10-12)

Он как бы говорит, вот видите, вы сами это поете, сами это знаете. Я лишь пересказываю вам, повторяю вам то, что вы выучили с детства. И тут, по сценарию, знающие текст люди должны бы сказать: «Ага! Вот тут ты и попался! Ведь апостол Иаков еще сказал, что язык — неудержимое зло! Как же удерживать то, что удержать невозможно?».

Но Петр не так прост. Ведь он цитирует это место в контексте своего (!) послания. Своего, а не какого-то еще. А в его послании его мыслью является учение о молоке. Отсюда простой вывод. Давид поет, что нужно удерживать язык, а язык — неудержимое зло. Как быть? Идем в начало послания Петра и читаем (начало второй главы) «возлюби ЧСМ». После чего Петр, как бы махнул рукой:

И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго?
(1Пет.3:13)

Тут может возникнуть другая «засада». Может показаться, что Петр сказал, будто им никто не сделает зла, если они будут делать добро. Но Петр сказал: «…если вы будете ревнителями». А что такое «ревнитель»? Здесь у нас греческое слово, означающее ревностного поклонника, подражателя, последователя. Перед нами образ человека, который жаждет добра, а не просто выполняет какие-то правильные действия. Он болеет за добро. А это все меняет. Такой человек в каждой ситуации будет искать пути «доброго» решения. А не будет воздавать злом за зло и руганью за ругань. Это нечто больше, чем просто человек, которые делает что-то хорошее. И главное здесь в восприятии. Одно и то же действие, для обычного человека будет безусловным злом. То есть он оценит это как зло. А ревнитель добра отреагирует по-своему. Для него это будет чем-то другим.

Почему Петр «махнул» здесь рукой? Потому что он понимает, если бы их духовные глаза были чистыми, то и Мир они видели бы иначе. И то, что они сейчас оценивают, как зло, они бы оценили как-то иначе. То есть, не стали бы реагировать, как на зло. То есть, им не пришлось бы «не воздавать злом за зло». Просто не было бы повода воздавать.

­Да, чуть не забыл. В синодальном переводе текст цитаты псалма заканчивается фразой «чтобы истребить их с земли». В псалме действительно эта фраза есть. Но Петр ее в цитате не приводил. Иначе смысл цитаты тут же изменился бы.

А теперь, для самый терпеливых. Здесь снова мы встречаем слово однокоренное слову «молитва» в переводе. Более того, здесь у нас цитата из Ветхого Завета. То есть, мы можем проследить, какое именно слово здесь использовал автор Ветхозаветного текста. Как уже сказано, здесь цитата из псалма, а именно из 33го. Так вот, стих со словом «молитва» в этом псалме 16й. И в синодальном переводе он звучит так:

Очи Господни [обращены] на праведников, и уши Его — к воплю их.
(Пс.33:16)

Действительно, если посмотрим, какое слово стоит у Давида, а автором этого псалма является именно он, о чем и сказано еще в начале первого стиха. Так вот, если посмотреть, что за слово использовал Давид, то окажется, что здесь нет речи о молитве в том смысле, как мы ее понимаем. Здесь идет речь о вопле, или крике о помощи. То есть, данный крик не обращен исключительно к Богу. Он просто есть. Его может услышать любой человек и как-то отреагировать. Здесь нет ничего религиозного. Так вот, Давид говорит, что Бог обращает свои очи на праведников и реагирует на их крик о помощи, то есть просто на крик, а не на молитву. Если еще не понятно, то праведнику не нужно даже делать что-то эдакое, чтобы Бог отреагировал. Как только у него есть  нужда, у праведника, Бог тут же ее слышит.

Именно эта строка в составе других процитирована апостолом. И вдруг, переводчики нам заявляют, что здесь стоит «молитва». Но, вооружившись тем, что мы уже кое-что нашли, смотрим на греческий текст. И обнаруживаем… Таки да! Слово, которое по какой-то причине стали переводить как молитва, даже у Стронга оно значится как моление, молитва, вместе с другими значениями. Но про Стронга мы уже все поняли.

А вот древние греки данное слово не использовали в смысле молитвы или обращения к Богу. То есть, как нечто религиозное или исключительно относящееся к литургии.  У древних это слово значится как просьба, причем по отношению к простому человеку, а в множественном числе это слово приобретало значение потребности, надобности или нужды. И опять мимо, ни о какой молитве здесь речи нет.

Прочтемся.