Итак, перед нами не просто текст, записанный древними греческими словами, но текст, переведенный на древний греческий с древнего еврейского. Другими словами, перед нами такой текст, который произносили и писали люди, для которых арамейский и древний еврейский были родными. А вот греческий, в большинстве своем, был чужим. Тем более, когда мы говорим о Евангелии от Матфея.
Как я уже говорил, Матфей вообще не рассчитывал на то, что его будет читать какой-либо язычник. Свое Евангелие он адресовал исключительно для христиан из евреев и больше ни для кого. Но Бог так управил, что мы, бывшие язычники, сегодня имеем к этому тексту доступ. Однако, мы зря решили, что нам легко понять смысл таких текстов. Ведь, повторюсь, адресатом его были не мы с вами. Расчет велся на людей, как сегодня модно говорить, «в теме».
Но не об этом я сейчас хочу сказать. Так как все, что мы читаем у Матфея, было изначально написано на еврейском или арамейском, то греческий — это такой текст, где переводчик подбирал близкие по значению слава. Но, как, опять же, ранее я говорил, близость, не гарантирует точного совпадения. Тем более, что зачастую в других языках невозможно найти даже близкого по значению слова.
Итак, переводчик на что-то ориентировался. И я думаю, он ориентировался, конечно же, на сложившуюся к тому времени традицию использования древних греческих слов апостолами, или их последователями.
Теперь представьте себе. Вот перед нами какой-то апостол из евреев. Он всю жизнь говорил на арамейском диалекте древнего еврейского языка. Он привык к определенным словосочетаниям, звучаниям и смыслам. И вот, он начинает рассказывать свое послание греку, который не знаком ни с культурой, ни с опытом апостола. Задача крайне сложная.
Теперь, представьте себе, что апостол хочет произнести слово, которое означало бы следующее: «сообщение доводов или доказательств Богу». Такое слово для еврея — естественная вещь. Он всю жизнь использовал его, знает его. Он даже не рассуждает о его значении. Он прекрасно понимает, раз он обращается к Богу, значит он приводит какие-то доводы и сообщает какие-то доказательства, чтобы убедить, переубедить, уговорить и т.д. своего Бога. Он знает, что это такое слово, которое описывает разговор с Богом.
И вот, еврей спрашивает у грека, какое слово, уважаемый грек, вы используете для общения с Богом (подразумевая то, что я описал выше). А грек привык к тому, что в разговоре с Богом никогда никто ничего не доказывает и не приводит никаких доводов. Бога языческого уговаривают как-то иначе. Его уговаривают дарами, приношениями и жертвами. Тут, кстати, нужно понимать жесткую разницу между жертвоприношениями у язычников и у евреев.
Так вот, древний грек говорит древнему еврею: «О! Я знаю такое слово — это слово мы называем молитвой». Вам кажется, что вы поняли друг друга, но в действительности все не так. Вы говорите о разных вещах. Но постепенно и вы привыкаете к этому слову, так как вы еще не поняли, что говорите что-то иное. Древний еврей, произнося древнее греческое слово «молитва» продолжает думать, что оно несет в себе смысл того же слова, что привнес Давид когда-то, а грек, слушая вас, полагает, что вы говорите о знакомой ему функции упрашивания Бога.
Так это было или нет, не могу сегодня сказать, но замечаю одну странность. Рассматривая связь одного древнего еврейского слова с позже появившемся древним греческим, других мыслей у меня не появляется. О чем же я говорю.
Когда то, древний пророк Исайя, в своих пророчествах произнес следующее:
6 И сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его, всех, хранящих субботу от осквернения ее и твердо держащихся завета Моего,
7 Я приведу на святую гору Мою и обрадую их в Моем доме молитвы; всесожжения их и жертвы их [будут] благоприятны на жертвеннике Моем, ибо дом Мой назовется домом молитвы для всех народов.
(Ис.56:6,7)
А потом мы часть той же фразы читаем в Новом Завете, но записанную уже не на древнем еврейском языке, но на древнем греческом.
и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников.
(Матф.21:13)
Как видим, здесь Иисус цитирует пророка Исайю. Без сомнения, Иисус цитирует эту фразу так, как она написана. Он не говорит на греческом. Но мы читаем перевод с греческого. То есть, когда цитирует Иисус, проблем нет, Он использует слово, которое введено в обиход Давидом (предположительно). И это слово означает, следуя нашим исследованиям «приведение доводов» или «доказательство чего-либо» исключительно в отношениях с Богом. То есть, ни Иисус, ни какой другой древний еврей никогда не используют это слово в отношении чего-то или кого-то другого. Всегда только Бог.
И вот, у древних греков есть слово, которое используется исключительно в отношении Бога. Это слово использует переводчик, и это слово используют апостолы, когда пишут свои послания на греческом. Но смысловое содержание у него совсем другое. Ни о каких доводах или доказательствах речи в этом слове нет. Почему? Да потому, что язычники иначе научены. Они иначе воспринимают Бога и общение с ним. У них просто не могло появиться что-то подобное. Но слово уже пошло в народ. И теперь мы его читаем, смотрим в его значение и делаем ошибку. Потому что мы смотрим в значение греческого слова, а оно заменяет собой слово еврейское с другим смыслом.
Что можно сказать с точностью. К тому времени, когда данное слово стало широко использоваться бывшими язычниками, принявшими Христа, слово значения не поменяло. А вот понимание христиан изменилось. И теперь, в наши дни, понятие молитвы сформировано отчасти и его смыслом. То есть, мы, современные христиане, произносим слово «молитва», и вкладываем в его значение языческое содержание. Отсюда и взгляд на Бога, как на бога языческого.
Да, конечно, это не единственная и не самая главная причина множества современных заблуждений, но точно одна из важных. Недооценивать ее не стоит.