Итак, кто же такой Неемия? Это виночерпий при дворе Артаксеркса, который пленил еврейское государство. Братья Неемии сообщают ему, что те, кто остался после пленения в Иерусалиме находятся в бедственном положении, а стены города разрушены. И вот, в четвертом стихе Неемия сообщает о своих переживаниях по этому поводу.

Услышав эти слова, я сел и заплакал, и печален был несколько дней, и постился и молился пред Богом небесным
(Неем.1:4)

На что нам здесь нужно обратить внимание? Во-первых, на то, что Неемия занимает для раба достаточно высокий пост. Согласитесь, нужно иметь некоторое доверие тому, кто подает тебе напитки. Второе, Неемия — на тот момент еще простой человек ничего из себя не представлявший. То есть, не священник и не левит. И третье — этот человек, безусловно, любит свою страну, сегодня бы его могли назвать патриотом своей родины.

Теперь перейдем к словам. Я сейчас не буду приводить длинные объяснения понятию поста, потому как потратил на это  когда-то достаточно времени и сил. Все, что мной обнаружено, можно прочесть в соответствующей работе. Скажу лишь одно. Пост здесь не имеет никакого отношения к приему или отказу от пищи. Пост здесь — это терпеливое длительное ожидание ответа без смены положения, которое выглядит так, как если бы вы сидели перед кабинетом высокого начальника и ожидали, когда тот освободится. Отсюда берется такое воинское понятие как «стоять на посту».

Внимательно же мы рассмотрим слово «молился». Итак, перед нами слово, к которому мы уже привыкли, слово «судить(ся)», «осуждать». Возникает один вопрос. До сих пор мы сталкивались с данным словом, если мне не изменяет память, лишь там, где с Богом говорит, так сказать, божий человек. То есть, человек, поставленный Богом для того, чтобы управлять народом, судить его. Второй вариант употребления данного слова — это молитва человека, который буквально судится с Богом, считая его решение несправедливым или жестоким.

По всей видимости здесь именно второй случай. Но, не будем забегать вперед, давайте посмотрим внимательнее. Еще раз повторим, что мы видим в четвертом стихе. Неемия тяжело переживает услышанное от его братьев, пришедших из разрушенного Иерусалима. Он несколько дней плачет, приводит Богу какие-то, как Неемии кажется, убедительные доводы, стараясь как-то повлиять на Его решение относительно Иерусалима и рабства евреев вообще.

Итак, сам Неемия данный процесс назвал «судом», так как его фраза звучит так: «…, и постился и молился (судил(ся))…». Давайте же посмотрим, что же именно он говорил Богу в процессе такого суда.

5 и говорил: Господи Боже небес, Боже великий и страшный, хранящий завет и милость к любящим Тебя и соблюдающим заповеди Твои!
6 Да будут уши Твои внимательны и очи Твои отверсты, чтобы услышать молитву раба Твоего, которою я теперь день и ночь молюсь пред Тобою о сынах Израилевых, рабах Твоих, и исповедуюсь во грехах сынов Израилевых, которыми согрешили мы пред Тобою, согрешили — и я и дом отца моего.
7 Мы стали преступны пред Тобою и не сохранили заповедей и уставов и определений, которые Ты заповедал Моисею, рабу Твоему.
8 Но помяни слово, которое Ты заповедал Моисею, рабу Твоему, говоря: [если] вы сделаетесь преступниками, то Я рассею вас по народам;
9 [когда] же обратитесь ко Мне и будете хранить заповеди Мои и исполнять их, то хотя бы вы изгнаны были на край неба, и оттуда соберу вас и приведу вас на место, которое избрал Я, чтобы водворить там имя Мое.
10 Они же рабы Твои и народ Твой, который Ты искупил силою Твоею великою и рукою Твоею могущественною.
11 Молю Тебя, Господи! Да будет ухо Твое внимательно к молитве раба Твоего и к молитве рабов Твоих, любящих благоговеть пред именем Твоим. И благопоспеши рабу Твоему теперь, и введи его в милость у человека сего. Я был виночерпием у царя.
(Неем.1:5-11)

Первое, Неемия обращается к Богу, называя Его Богом небес, великим и страшным. Главное здесь — последнее. Неемия признает, что Божий гнев, или Его наказание — вещь ужасная. Да, Бог не попустит виновнику, не оставит его без воздаяния. И тут же второе. Вот где сразу видно, что Неемия, это еврей. Он только что назвал его страшным, и тут же акцентирует на втором, казалось бы, противоречивом пункте Божьей характеристики. Он называет Бога «хранящим завет и милость к любящим» Богу. Итак, Бог с одной стороны страшен для преступников, но с другой стороны, верный и милостивый к любящим Его.

По мнению Неемии эти две характеристики Бога должны как-то заставить Его быть внимательным к словам нового пророка. Очевидно, что текст в Писании — это сильно укороченный «конспект». И передает лишь общий смысл слов, которые, как говорит сам Неемия, он произносил несколько дней.

Итак, первым делом Неемия добивался, чтобы Бог соблаговолил услышать его. И  здесь, в 6м стихе мы находим 2 вхождения слова «молитва». А именно глагол и существительное.

первое вхождение в словосочетании «услышать молитву». Здесь Неемия использует слово, полученное в наследство от Давида. И его значение мы все еще трактуем как «приводить доводы». То есть, словосочетание наше превращается в «услышать доводы». Ясное дело, с точки зрения Неемии, они должны казаться убедительными.

Далее, Неемия говорит, что данными доводами он «день и ночь молится перед Богом о сынах Израилевых, рабах Божьих». И вновь перед нами слово «судить(ся)», «осуждать». Таким образом, текст шестого стиха превращается в следующий:

Да будут уши твои внимательны и очи твои отверсты, чтобы услышать убедительные доводы раба Твоего, которыми я теперь день и ночь сужусь перед Тобою о сынах Израилевых, рабах Твоих, …
(Неем.1:6а)

Наверное, теперь пора посмотреть, как же строит свою защиту адвокат Израиля. Судя по всему, после нескольких дней стараний Неемия все же как-то добился Божьего внимания. Как он это понял, не знаю, но мы же читали, что вот как уже несколько дней он «судится», что и написано в 6м стихе.

Итак, логика повествования адвоката такая. Прежде всего он признает, что весь Израиль, и даже он сам вместе с домом его отца согрешили. Он признает, что все они стали преступниками и не сохранили то, что обязаны были сохранять — заповеди. И все  это верно и истинно. Но есть некое «НО». И вот на  этом «Но» строится защита.

Но помяни слово, которое Ты заповедал Моисею, рабу Твоему, говоря: [если] вы сделаетесь преступниками, то Я рассею вас по народам;
(Неем.1:8)

Итак, что же такого надо «помянуть», то есть вспомнить, Богу, Который, по видимому, что-то подзабыл. Представьте себе судебный процесс. Адвокат обращается к истцу и, порывшись в пыльных бумагах, находит что-то любопытное, что и зачитывает, спросив по окончании: «Под данным документом Ваша подпись?».

Итак, давайте же послушаем тот удивительный «документ».

— Уважаемый Истец. А вы помните, что вы сказали господину Моисею, вашему рабу однажды? Вы как-то сказали, что если народ Моисея станет преступником, то Вы обещали их рассеять по народам. Так ли это?

— Так и есть, ваша честь.

— Но затем вы добавили, цитирую: «…когда же обратитесь ко Мне и будете хранить заповеди Мои и исполнять их,  то хотя бы вы изгнаны были на край неба, и оттуда соберу вас и приведу вас на место, которое избрал Я, чтобы водворить там имя Мое».

— Да, так и есть. Я говорил это.

— Так вот, они, те, кого я защищаю, и есть «рабы Твои и народ Твой, который ты искупил силою Твоею великою и рукою Твоею могущественною».

Такой диалог был бы возможен сегодня, если бы все это происходило в наши дни. То есть, Неемия апеллирует к Божьим словам, сказанным ранее. Задавая своеобразный вопрос: «Как же так? Ты же сам сказал, что при условии обращения и исполнения заповедей, ты все исправишь! Но вот, народ твой уже все осознал, а ты не торопишься исправлять ситуацию, а ведь Сам обещал!».

Кроме того, здесь еще одна отсылка к тому, что данный народ — дело Его рук. Он вкладывал в этот народ многое, защищал их, спасал. И что же теперь? Дело рук Его погибнет?

Может сложиться впечатление, что Неемия взывает к Богу о том, чтобы Бог Сам вмешался и исправил ситуацию. Но все оказывается несколько иначе. Давайте посмотрим, чего же просит Неемия?

Молю Тебя, Господи! Да будет ухо Твое внимательно к молитве раба Твоего и к молитве рабов Твоих, любящих благоговеть пред именем Твоим. И благопоспеши рабу Твоему теперь, и введи его в милость у человека сего. Я был виночерпием у царя.
(Неем.1:11)

И мы вновь встречаем новое слово. В русском переводе здесь стоит слово «молю». Лексикон Стронга дает следующий перевод: «О!, молю!, умоляю!». А раз мы встретили новое слово, его нужно проверить на «духовность». То есть, проверить, насколько это слово относится исключительно к Богу. Или, может быть, оно так же употребляется в отношении людей? Смотрим.

Данное слово в списке Стронга числится под номером 0577. В Писании данное слово имеет 8 вхождений. Первое из них мы находим в книге Исход. Странно, ведь нам это слово никто в той книге не переводил как «молю», или вообще, хоть как-то похоже на молитву. Но, давайте взглянем.

И возвратился Моисей к Господу и сказал: о, народ сей сделал великий грех: сделал себе золотого бога;
(Исх.32:31)

История достаточно известная в тесных кругах. Моисей спустился с горы, где говорил с Богом. Обнаружил, что народ служит тельцу. Встал в ворота стана и крикнул: «Кто господень, —  ко мне!». К нему подошли сыны Левия. Он им приказал убивать непокорных, что они и сделали. И вот, в этом состоянии Моисей вновь приходит к Богу и говорит: «О,…».

Судя по всему, вот это «о» не сильно похоже на обращение. Больше похоже на вздох разочарования и крик души с просьбой о помощи, милости и т.д. Но, фраза, все же, не однозначная. Трудно на ее почве делать какие-то уверенные выводы. Давайте посмотрим другой отрывок.

«О, Господи! вспомни, что я ходил пред лицем Твоим верно и с преданным [Тебе] сердцем, и делал угодное в очах Твоих». И заплакал Езекия сильно.
(4Цар.20:3)

Это Езекия. К нему только что приходил Исайя и сообщил о том, что Езекия умрет. И вот, Езекия, узнав о своей участи, отвернулся к стенке и сказал свое «О». И опять не все так однозначно. В одной стороны, вроде как и обращение к Богу. Но с другой, больше похоже на крик души разрываемой горем. Вы не находите? То есть, вот это «о» можно рассматривать как самостоятельное, а можно как часть фразы. Но давайте еще попытаем счастья. Ведь это лишь 3 места из 8, если считать отрывок, который привел нас к этому слову.

О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же!
(Пс.117:25)   

Похоже, все-таки, это обращение к Богу с почтением, с неким чувством. Или нет? Чтобы разобраться, нужно перечитать данный псалом.

Несколько первых слов — песнь славы. И когда мы читаем, складывается впечатление, что Давид в прекрасном расположении духа. У него уже все сложилось, все получилось, и он поет песню, оказавшись уже «на другом берегу Чермного моря», пройдя через расступившиеся воды. И действительно, первая половина псалма, как бы о том и говорит. Была проблема, но Бог вступился и все исправлено. Почему бы не вскричать от счастья?

Однако уже с 18 стиха следовало бы обратить внимание на что-то особенное. Давид поет о том, что Бог строго наказал его. Наказал! Это не было нападение нечестивцев на Давида, и бог не защищал Давида как праведника, но защищал его по некоторой другой причине. А нападения, проблемы — это не случайность, не злая зависть врагов, но Божья рука.

17 Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни.
18 Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня.
19 Отворите мне врата правды; войду в них, прославлю Господа.
20 Вот врата Господа; праведные войдут в них.
(Пс.117:17-20)

Уже в 17 стихе звучит странная мысль. Давид говорит в будущем времени, что он не умрет, но будет жить и возвещать дела Бога. Давайте еще раз. Он радуется не тому, что он не умер, а тому, что не умрет. Это выглядит так, будто опасность смерти еще не миновала. Она еще нависает над певцом славы. Но в данный момент он точно знает, что эта угроза пройдет мимо.

Но почему Давид так уверен в этом? И вот тут приходит в помощь 18й стих. Бог строго наказал Давида, но не убил. Он уже наказал, но Давид все еще жив, а значит у Бога нет планов по его уничтожению. Это похоже на то, как действуют бандиты. Если человек в заложниках видит, что бандиты в масках, то, скорее всего, они не собираются убивать заложников. И наоборот, если масок нет, шансов выжить мало.

Здесь, по мнению Давида, раз он все еще жив, значит, Бог не имеет в планах ничего страшного на его счет. Хотя сама ситуация все еще существует. А то, что ситуация существует нам постепенно начинает проясняться с 19го стиха. Давид говорит: «Отворите мне врата правды; войду в них, прославлю Господа». А в 20м стихе он говорит: «Вот они, врата Господа; праведные войдут в них». Итак, Давид видит, как должно все идти, но ситуация еще не движется в нужном направлении, ничего пока еще не изменилось к лучшему. Ситуация все еще тяжелая. Некоторые теологи сходятся на том, что данный псалом Давид поет во время скитаний, когда Саул охотится за ним.

Давид в начале псалма и потом еще несколько раз восторгается от того, как до сих пор Бог вставал на его сторону, становясь для Давида спасением. И все эти действия Бога так же дают твердую опору для уверенности в правильном исходе. И тут же он припоминает то, что уже происходит в Израиле. Хоть данные стихи и стали пророческими, и Иисус цитирует их, указывая на Себя, все же, в тот момент Давид о Мессии не думал. Это он был тогда тем самым камнем, что отвергли строители. Это без Давида строение разваливалось. И строением этим было еврейское государство.

22 Камень, который отвергли строители, соделался главою угла:
23 это — от Господа, и есть дивно в очах наших.
24 Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!
(Пс.117:22-24)

Поясню еще раз. Давид — национальный герой, о котором в народе пели так: «Саул положил тысячи, а Давид десятки тысяч». Саул сходил с ума, приходил в бешенство от того, что Давид в сознании евреев уже был желанным и единственно правильным царем, тогда как Саула уже никто не хотел видеть на троне.

Саул пытался избавиться от Давида, но в действительности без него государство разваливалось. Строители, т. е. Саул, отвергли камень, Давида, который стал главою угла. То есть, без него государство дальше не пойдет. И Давид, видя, что происходит в государстве, тогда как он сам в изгнании, говорит: «…это от Господа, и это удивительно для нас».

Так вот, Давид в изгнании, я подчеркиваю. Он прячется, его положение не из легких, ничего лично для него не стало лучше. Он как бегал по пустыне, так и бегает со своим верным отрядом. Но так же он видит, что происходит там, где его нет, и понимает суть происходящего. От этого он приходит в восторг, и видя это, поет: «Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный».

Здесь хочется сказать насчет стереотипа протестантской церкви. Из этой фразы сделали песню. Ее поют, радостно хлопая в ладоши на служении. А теперь подумайте, в каком положении был Давид, когда пел эти слова, что он чувствовал, и было ли ему так же комфортно, как нам, в собрании. Мы поем песню Давида, не в тему, не понимая ни сути песни, ни ситуации. И поем ее не тогда, когда должны бы. Эта песня — песня радости в «оковах», а не тогда, когда все хорошо. Эта песня — песня вопреки переживаемой реальности, песня опоры на руку Божью.

Возможно, вы не согласны, но посмотрите, что говорит Давид, сразу же следуя за данными всемирно известными словами.

О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же!
(Пс.117:25)

Если Давид поет песню радости, находясь в свободе, в победе, то у нас проблема. Ведь тут же, в той же песне, сразу за словами о «радости» он говорит: «… спаси же!».  То есть, он поет свою песню в то время, когда спасения еще не видно. Оно лишь угадывается, и Давид лишь верит в него. И говорит Богу, чтобы Он наконец-то сделал то, на что Давид так надеется. Вот почему появляется вот это «О». И теперь, когда мы немного разобрались со смыслом псалма, можно сказать с уверенностью, данное «О» снова не оказалось стопроцентным обращением. Но все более и более я начинаю убеждаться, что наше «О» — это крик души, зов о помощи.

Точно такая же ситуация со словом «О» и в книге Исайи, глава 38, стих 3. Здесь крик о помощи, вопль души звучит из уст Езекии.

Похожая ситуация и в книге Даниила, глава 9, стих 4. Но здесь нужно немного добавить пояснения. Давайте прочтем этот стих.

И молился я Господу Богу моему, и исповедывался и сказал: «Молю Тебя, Господи Боже великий и дивный, хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои!
(Дан.9:4)

Я не знаю, какова была логика переводчиков, и почему они в некоторых ситуациях решили заменить слово «О» на слово «Молю». Тем более, что при замене слова на «Молю» приходится искусственно добавлять слова. Как, например, это сделано в данном стихе. Чтобы вписать слово «Молю» в контекст, переводчик добавляет местоимение «Тебя». Тогда как, переведи они слово так, как оно и должно быть переведено, никаких искусственных добавок уже не требуется: «О! Господи Боже великий…». И, да, слово, которое мы теперь понимаем как «О», следует переводить именно с восклицательным знаком.

Обратите внимание на то, что Даниил, когда исчислил время восстановления Израиля, молился к Богу, как написано: «…с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле». Что же за картину рисует нам древний пророк. Да такую, где он, Даниил, находится в ужасе. Ведь обещанный срок уже близко, рукой подать, но никто ничего не делает. Нужно срочно исправлять ситуацию. Может Бог передумал? Может, люди так сильно разочаровали Бога, что Он решил больше не возвращать Израиль? Да кто же его знает, что на самом деле думал Давид. Одно точно — это было жуткое время для пророка. Именно поэтому он бросил все, разорвал одежды (либо переоделся в тряпье) и сидел, посыпая себя пеплом. Причем, сидел, не отлучаясь (в посте). Так что, его «Молю», которое на самом деле «О» с восклицательным знаком, это так же крик, вопль раненой, напуганной души.

И последнее место, где мы находим это замечательное «О!» — книга Ионы. Давайте и на этот стих взглянем.

1 Иона сильно огорчился этим и был раздражен.
2 И молился он Господу и сказал: о, Господи! не это ли говорил я, когда еще был в стране моей? Потому я и побежал в Фарсис, ибо знал, что Ты Бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и сожалеешь о бедствии.
3 И ныне, Господи, возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить.
(Ион.4:1-3)

Мы помним, что произошло прежде. Иона был послан Богом в Ниневию. Тот не захотел и пытался бежать на корабле. В результате ему пришлось пропутешествовать во чреве большой рыбины, которая «извергла» его на берег перед Ниневией. После вторичного приказа, Иона ходил по Ниневии и кричал: «Еще сорок дней и Ниневия будет разрушена!». Неожиданно для пророка народ отреагировал. И как отреагировал!!! все оделись в тряпье, даже царь сел в пепел. Даже коров заставили орать от голода. Даже на них надели рвань всякую. И все, как один, молили Бога о милости. Бог просил им.

Как же Иона отреагировал? Да он бедный расстроился весь. Начал Богу выговаривать: «Я же об этом и говорил! Че ты меня слал их пугать? Все равно, ведь, простил бы. Вот вечно Ты так! Посылаешь меня с угрозами, а потом я в дураках остаюсь!». Простите за такой крайне вольный перевод. Но сами посудите. Пророк до такой степени расстроился, что Бог их простил, что даже стал просить у Бога смерти. Да, бедный! Бедный Ёрик… простите, Иона. Вот он настоящий пророк. Он даже Бога сумел удивить:

И сказал Господь: неужели это огорчило тебя так сильно?
(Ион.4:4)

Он до такой степени расстроился, что даже «топнул ножкой». Шучу. Вместо ответа на Божий вопрос, Иона встает и уходит из города. Не знаю, как вам, но мне кажется, бедный иона сильно обиделся на Бога, даже разговаривать с Ним не хочет. Уходит так демонстративно. И не просто уходит, но ждет. Он садится наблюдать, что будет с городом. Чего он ждет? Ведь Бог уже все решил, народ прощен. А он, как настоящий «пророк», ждет, когда Бог «одумается».

Короче, сюжет какой-то комедийный. Действительно, мужик ведет себя как…, даже не знаю, как назвать. Как современный мужчинка. Его обидели, видите ли. Как  ребенок, которому купили игрушку не того цвета, обидевшись на родителей бросает ее и начинает громко орать, и стучать кулачками по полу.

Итак, наше слово «О!» не столько обращение, сколько выражение боли душевной, крик о помощи.

Самое время вернуться к тексту Неемии, 1:11.

Молю Тебя, Господи! Да будет ухо Твое внимательно к молитве раба Твоего и к молитве рабов Твоих, любящих благоговеть пред именем Твоим. И благопоспеши рабу Твоему теперь, и введи его в милость у человека сего. Я был виночерпием у царя.
(Неем.1:11)

Так вот, первое слово здесь «Молю», это наше теперь уже знакомое слово «О!». То есть, первое предложение звучит так: «О, Господи!». Вы помните, что слова «Тебя» в тексте нет, это слово родилось усилиями переводчика, старающегося связать слово «молю», как он понимает, со словом «Господи!».

Давайте вспомним, о чем мы говорили в начале. Неемия судится с Богом и взывает к тому, чтобы Бог вспомнил Свое обещание восстановить все разрушенное, когда народ покается. И складывается впечатление, что Неемия просит именно то же, то есть «все восстановить». Однако мы остановились на том, что в 11м стихе мы можем найти то, о чем Неемия просит Бога на самом деле. Так о чем же? Читаем.

Начало понятно. Неемия взывает к вниманию. Он хочет, чтобы Бог был внимателен как к молитве Неемии, так и к молитвам народа. В обоих случаях словом молитва переведено слово, унаследованное с Давидовых времен. То есть, пророк просит Бога быть внимательным к убедительным доводам как самого Неемии, так и к доводам тех рабов Божьих, кто «благоговеет пред именем Твоим».

Если бы это слово означало просьбы или какие-то упрашивания, то все было бы логично. Но перед нами слово, которое, как мы уже выяснили ранее, не имеет отношения к просьбам. Это слово означает убедительные доводы либо в суде, либо в каком другом споре. Если же Неемия просит о том, чтобы Бог был внимательным к тем словам, которые он сейчас произнесет, то он, логично было бы, начал бы их произносить. Однако, никаких доводов мы не видим. То есть, данная просьба не имеет отношения к тому, что пророк говорит сейчас. Сейчас он уже добился внимания.

Более того, следующая фраза, как я вижу, помогает понять и это: «И благопоспеши рабу твоему теперь,…». Перевожу с русского на русский. Слово «благопоспеши», это перевод слова «дать успех». То есть, Неемия просит Бога, чтобы Он дал успех в каком-то предприятии, некотором деле. Более того, в конце этой фразы стоит слово «теперь».

Вот это самое слово и ставит все на свои места. Смысл фраз такой: «Будь внимательным к доводам (когда они что-то приводят в доказательства чего-либо), а сейчас помоги мне вот в каком деле». То есть, просьба о внимании — просьба на будущее. Неемии кажется, что Бог перестал внимать евреям. Они доказывают, что не верблюды, а Бог, как Неемии кажется, их не слышит. Вот отвернулся и все.  Так вот, просьба на будущее: «Бог, не отворачивайся больше. Ай-яй-яй!».

Но это на будущее, а сейчас пока нужна одна маленькая помощь: «…введи его (Раба Твоего Неемию) в милость у человека сего». Что за человек? Кто этот «сей»? Ох уж этот Неемия. Ну, трудно, что ли, было написать имя, фамилию, адрес, была или не была судимость? Все надо раскапывать самому!

Партизан Неемия не написал здесь имени «сего» человека. Но, если подумать… Мы знаем, что разбиение на стихи и главы появилось гораздо позже Рождества Христова. Здесь же перед нами текст из эпохи до Христа. Тут тем более не могло быть никакой разметки. Другими словами, текст на конце первой главы не имеет смыслового разрыва, обозначенного какими-то особыми метками. То есть, Неемия тут же, как только сказал: «Я был виночерпием у царя», начинает рассказ о том, как Бог «благопоспешил» пророку.

Да, забыл сказать. Все, о чем просил тогда Неемия, это внимание к доводам и милость от «сего» человека. Так вот, весь следующий рассказ говорит нам, что Неемия оказался в милости именно у царя. Царь и есть «сей» человек. С этого, в общем-то, и начинается история восстановления Израиля.

Текст Неемии достаточно специфичен. Тот, кто позже размечал текст, видимо оказывался очень часто в ступоре, от того, как свои мысли излагает автор. Отсюда все эти странные разбиения. Сами посудите, глава заканчивается фразой, которая по логике должна была быть началом следующей. И нас бы ничего не смущало. Нет же, автор разделения на стихи, не пошел по такому пути, он начало второй главы решил оставить в конце первой. Почему? Видимо потому, что при таком разделении первая глава связывается со второй как монолит.

И вот повторение такой же ситуации, только со стихами. Начало следующего стиха оказывается в конце предыдущего. Зачем? В чем логика? Да в том же. Чтобы один стих не разрывался со вторым по смыслу. Чтобы читатель понимал, что на самом деле здесь нет никакого смыслового разрыва, эти стихи обязательно нужно читать как один текст, иначе смысл будет неясен.

Давайте прочтем текст, о котором я говорю.

4 И сказал мне царь: чего же ты желаешь? Я помолился Богу небесному
5 и сказал царю: если царю благоугодно, и если в благоволении раб твой пред лицем твоим, то пошли меня в Иудею, в город, [где] гробы отцов моих, чтоб я обстроил его.
(Неем.2:4,5)

Как обычно воспринимается текст? Царь обращается к Неемии, заметив его выражение лица, как человека убитого горем, хотя сам Неемия думал, что ничего не заметно, и спрашивает: «Чего же т ы желаешь?». Неемия бросает все, стелет коврик, молится к Богу, встает и говорит: «Пошли меня в Иудею». Ребятки, а ничего, что он стоит перед царем! Причем перед таким царем, что предпочитает о нем говорить так «человека сего»! Это вообще напоминает одну из заповедей Божьих: «Не произноси имени Бога напрасно». Та же история, почему русский Бер превратился в Заведующего медом, тогда как дом Бера, так и остался БЕР-логой, или логовом Бера.

Итак, Неемия очень аккуратно использует имя царя, даже перед Богом. И тут, чтобы дать ответ царю, он все бросит? Да не в жизнь!!! Но, может быть, Неемия сделал иначе? Царь его спрашивает: «Неемушка, че не весел, что буйну голову повесил?», а Неемия молчит. Ему ведь сначала надо помолиться Богу! Думаю, Неемия не дождался бы. Нет, не дождался бы. И гулял бы уже без  головы.

О! есть третий вариант! Неемия мысленно помолился и получил ответ. Вот, это по нашему! Есть только одна проблема. За весь Ветхий Завет нет ни единого примера такой молитвыо. Давайте быть честными. Молитва «про себя» — изобретение 20 столетия. Да и сам Неемия ни единым словом не намекает нам на такой «прием».

Тогда как же все происходило? Прежде всего, посмотрим, что же за слово стоит в еврейском тексте на месте слова «помолился». А здесь перед нами все то же «судить(ся)», «осуждать». Э… что? Неемия судится с Богом, стоя перед царем Артаксерксом? Да ладно!!!

И вот тут включается необходимость оставить начало предложения в одном стихе, а продолжение перенести в другой. Суть фразы в том, что здесь указание на ту самую молитву, о которой шла речь в первой главе. На самом деле, достаточно было бы просто добавить «же», или «ведь».

4 И сказал мне царь: чего же ты желаешь? Я же помолился Богу небесному
5 и сказал царю: если царю благоугодно, и если в благоволении раб твой пред лицем твоим, то пошли меня в Иудею, в город, [где] гробы отцов моих, чтоб я обстроил его.
(Неем.2:4,5)

То есть, молитва (суд) в первой главе возымела действие, и вот результат. Царь сам, не без вмешательства Божьего, обращает внимание на скорбный взгляд раба и задает ему вопрос. В противном случае, у Неемии не было бы шансов. Теперь, когда молитва возымела действие, Неемия высказывает свою просьбу.

Еще раз: «И сказал мне царь: чего же ты желаешь?», ведь я до этого судился с Богом. Надеюсь, мысль ясна. А пока, до встречи.