Пока мои дорогие братья размышляют (если размышляют) над поставленным вопросом, я продолжу чтение Евангелия от Марка. Что мы знаем. Иисус этаким специфическим методом нашел место для пасхального ужина. Незадолго до этого произошло несколько событий, в результате которых Иисус был в ожидании своей гибели, апостолы в непонимании происходящего, а власти в поисках способа схватить Назарянина. В это время одна «странная женщина» выливает на него благовонное масло, стоимость которого зашкаливает.  Вследствие чего можно с полной уверенностью говорить, что аромат этого масла не выветрился до самого распятия.  И вот  в понедельник закалывают пасхального ягненка. А с наступлением вечера начинается первый пасхальный ужин. Наступило 15 ниссана (вечер перед вторником). 

17 Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью.
18 И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня.
19 Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли?
20 Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо.
21 Впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться.
22 И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое.
23 И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все.
24 И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая.
25 Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием.
26 И, воспев, пошли на гору Елеонскую.
(Мар.14:17-26)

Теперь представьте ситуацию. Только что все ученики устроили небольшой бунт. Парламентарием был выдвинут Иуда. И когда Иисус поставил его на место, ученики не решились больше «бурлить». А фактически каждый из них виновен в этаком мини предательстве.

И вот пасхальный вечер. Он с учениками, которые Его уже успели «слегка» предать, расположился в горнице, предоставленной странным человеком, у которого за водой ходит мужчина. И вот на этом вечере Иисус начинает свою речь. И речь Его сразу стартует с того, чего боялся услышать каждый из здесь сидящих.

18 И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня.
(Мар.14:18)

Наверное, им было бы гораздо легче услышать, что все они Его предадут. Но Иисус выделил лишь одного. И Его загадочность была не на пустом месте. Они уже его предали. Совсем чуть-чуть. Тихим сапом. Но предали. И они это знают. Они чувствуют свою вину. И когда прозвучало «один из вас предаст», это прозвучало как возмездие. Как гром с неба, трашный и ужасный, с одной стороны, и дающий облегчение, с другой.

Когда же Учитель сказал: «один из вас», каждый воспринял это в свой адрес, потому как уже понимал, что его предательство было обнаружено Учителем пару дней назад. Именно отсюда возникли их робкие вопросы: «Не я ли?».

19 Они опечалились и стали говорить Ему, один за другим: не я ли? и другой: не я ли?
20 Он же сказал им в ответ: один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо.
(Мар.14:19,20)

Какое хорошее слово подобрали переводчики. Ученики «опечалились». Слово, которое талантливо скрывает все, что на самом деле происходило с ребятами в той горнице. Создается впечатление, что: «… ну вот, ходили, ходили, и БАЦ, вторая смена, мы такие хорошие, а нам опять испытания».

В греческом тексте здесь стоит слово, которое включает в себя такие понятия: беспокоиться, стесняться, мучиться, огорчаться, терзаться. Есть и еще некоторые значения. Вот только на печаль там нет ни единого намека.  Они мучились от угрызений совести. Они были смущены тем, что их обличили. Каждый решил для себя, что это о нем. И их «не я ли» стали вымученными признаниями.

Еще более мучительным стало заявление Иисуса о куске хлеба: «один из двенадцати, обмакивающий со Мною в блюдо». Здесь есть одна сложность. Напомню, евангелие адресовалось язычникам. Точнее, новообращенным христианам из язычников. Они еще не читали Евангелие от Иоанна или от Матфея. Я уже не говорю о Луке, где этот момент, вообще, описан не так четко.

Забудем, пока, о любых других текстах. Представим себя теми древними читателями, что мы тут видим? Вот есть некое блюдо. Разговор ведется одновременно с приемом пищи. Это не религиозное собрание, где один говорит, а остальные, слушая, не прикасаются к еде. Это пасхальный ужин. В это время ты обязан есть ягненка. И люди все разговоры вели одновременно с приемом пищи. Ученики хаотично погружали свой хлеб в вино. То есть, в тот момент, когда Иисус погружал свой хлеб в блюдо, кто-то вытаскивал свой кусок, кто-то еще не окунул, а кто-то еще держал. Остальные ждали очереди. Возможно так, а возможно и как-то иначе. Но все, что я хочу сказать, вместе с Иисусом, т.е. буквально синхронно никто в сосуд хлеб не опускал.

И знаете, откуда я это знаю? Все очень просто. Если бы кроме Иуды в этот момент никто в сосуд не «нырял», все бы сразу узнали предателя. Однако реакции у апостолов никакой не произошло. И вот почему.  Дело в выражении «окунать со мною в блюдо».  Это то же самое, когда я, рассказывая о встрече одноклассников, говорю, что я со всеми этими людьми за одной партой просидел 10 лет. Или, об однополчанах : «Да я с ним из одной миски…».

И здесь, «окунать вместе со мною в блюдо», т.е. сидеть тут и праздновать пасху вместе с Иисусом. Если же вы все же вспомните о том, что вы современный человек, и обратитесь к евангелию от Иоанна, то обнаружите другую подробность.  Но вот беда. Если у Марка текст написан прозой, то у Иоанна стихами. А у стихов есть некоторые законы жанра.  Там главное вообще не точность, а дух. Поэтому Иоанн с такой легкостью события последних дней жизни Иисуса переносит в начало Его служения. Например разгон торгашей в Храме. И это Иоанн делает умышленно, прекрасно понимая, что христиане прекрасно знают ход событий, хотя бы по тем текстам и посланиям, которые уже имелись на тот момент. Однако никто из христиан не обличает апостола в неточности. Потому что все понимают, зачем это делалось. Кроме того, у Иоанна ясно сказано, что указание на Иуду было скрытым, между Иисусом и Иоанном (по просьбе Петра). Но, об этом поговорим, когда будем читать труд Иоанна. Я же возвращаюсь к Марку.

Итак, никто не понял, что речь идет об Иуде, потому что одновременно с Иисусом, т.е. синхронно, никто не опускал хлеб в блюдо. Скажу больше. Как только ученики это услышали, то, скорее всего, отшатнулись от блюда, лишь бы не окунуть вместе с Учителем.

Однако и это утверждение ими было воспринято как их личное обличение. Иисус фактически «дожимал» предателя. Ему не нужно было, чтобы ученики опознали несчастного. Ему нужно было, чтобы Иуда снова, как два дня  назад, взорвался, показал свою натуру, проявил беса, уже сидящего в нем со дня «помазания».

Вот, представьте себя на его месте. Конечно, это провокация, но все же. Вы, конечно же, не предатель. Но как и любой другой человек вы могли совершить ошибку и оказаться замешанным в чем-то нехорошем. Вы уже раскаиваетесь, вы ругаете себя, проклинаете тот день, когда сели за баранку… Это уже из другой оперы.

Так вот. Вы чувствуете свою вину, обливаетесь внутренними слезами. И в этот момент вы слышите от самого вам дорогого человека намек на эту ошибку. Причем не просто намек, а вам намекают, что вы само исчадие ада, что у вас такая натура, и т.д. и т.п. Но не прямо в лицо, а намеком.

И вот вы слышите, полностью осознавая, что это о вас: «И вот этот, сидящий здесь среди вас, предаст Меня. В прочем, это так и должно было случиться. Но, лучше бы этому человеку…» — и вы понимаете, что все это о вас, «лучше бы этому гаденышу не родиться. Ох и плохо же ему придется!»

Как вы себя чувствовали бы в этот момент? Апостолы – взрослые мужики. Это рыбаки, которые привыкли к разным лишениям. Да и 3 года с Иисусом не прошли на курорте. Но так жать на больное!  Но ведь никто из учеников кроме Иуды не психанул. Было ли им обидно? Да! Было ли им мучительно стыдно? Безусловно! Но хотелось ли им отомстить Иисусу? Нет. Этого захотел лишь Иуда. Потому что это уже второй раз, когда его, Иуду, выставляют на посмешище. Смотрите. Как я уже говорил, каждый из учеников воспринимает обвинение в свой адрес. Никто об Иуде не подумал. Но каждый чувствовал, будто все смотрят именно на него. И все думают, что предатель именно он. Так же думал ли Иуда. Только ученики не жаждали мести, а Иуда жаждал.

Дальше все еще интереснее. Мы, почему-то, считаем, что Иуда, как только Иисус сказал про блюдо уходит к фарисеям. Однако, единственное место, которое дает какой-либо намек на это, находится все у того же Иоанна. Но вот в чем проблема. Иоанн не описывает преломление хлеба.  У Иоанна описано вот что. Иоанн тэт-а-тэт подходит к Иисусу и спрашивает о предателе. И тогда Иисус тэт-а-тэт говорит: «Вот, смотри, я макаю хлеб и кому-то даю. Вот, кому даю, тот и предатель». А теперь вопрос. В какой момент вечери это произошло? Самый правильный ответ — не знаем. Мы действительно совсем не можем сказать, когда это было. Было ли это в тот же момент, который описывает Марк и вместе с ним Лука и Матфей. Было ли это во время поедания того самого хлеба, который Иисус раздал? Все это убегает из нашего понимания.

Мы вообще не знаем, когда Иуда ушел. Все, что нам известно, благодаря Иоанну, он ушел после приватного разговора Иоанна с Иисусом.  Ну, еще то, что он ушел от них, когда те еще были в помещении. Вот и вся информация. А теперь главное, зачем я все это излагаю.

22 И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое.
23 И, взяв чашу, благодарив, подал им: и пили из нее все.
24 И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая.
(Мар.14:22-24)

Вы понимаете, что происходит? Иисус обращается к ученикам, которые немного… как бы это сказать… подавлены. Они себя чувствуют предателями. Они напуганы тем, что кто-то из них, а может они сами, предатель. Это сложно осознать. И тут Иисус дает им хлеб и говорит слова, которые еще больше поражают бедных апостолов.

Я поясню, если все еще не ясно. Никто из апостолов не понимает, на кого намекает Иисус. Он дважды говорит о ком-то из них. Так что каждый примеряет это на себя и пытается с этим как-то совладать. Иисус усугубляет, говоря, что предаст тот, кому Иисус доверяет на столько, что впустил в Свой круг, ест с ним из одной тарелки. И этот человек станет виной Его гибели. И вот, апостолы, осознавая свою вину, вспоминая недавнее их предательство, видят, как Иисус ломает хлеб и дает им. И, не подозревая никакого подвоха, они берут его. И слышат следующее: «Возьмите, ешьте, это Мое Тело!».  Возможно, подчеркиваю, возможно, именно в этот момент Петр не выдержал и попросил Иоанна выведать, кто же все-таки этот несчастный. И, снова подчеркиваю, возможно, именно в этот момент Иисус дает хлеб Иуде.

Если это так, то это совсем не то религиозное действие, к которому мы привыкли. Точнее, оно именно то, но приобретает очень отчетливый привкус предательства и вины. Фактически Иисус говорит этому, на тот момент неизвестному ученикам, предателю: «Ты хочешь Моей крови? Что же, на, ешь мое тело! Упивайся моей кровью! Она за тебя пролита!».

Но это звучало не только для него. Ведь каждый из учеников отчасти виновен перед Учителем. И каждый из них стал причиной преломления Его тела и пролития Его крови.

Посмотрите, как Марк подает информацию о крови. Так ли в точности действовал Иисус или нет, но Марк так подал, и нам нет причин ему не верить. Ученики в полном трансе от происходящего. Они готовы под землю провалиться, лишь бы получить прощение. И в это время Иисус дает им вино. Дожидается, когда они начнут пить и заявляет: «А вы знаете, что пьете? Это Моя кровь! Это кровь Моего Завета, Моего Учения, которая пролита ради вас».

И все было бы очень и очень плохо, если бы Сам Иисус не исправил положение. После этой экзекуции, не могу иначе это назвать, Он говорит следующее:

25 Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием.
(Мар.14:25)

Ученики, буквально, еле проглотили это вино. Ведь это было не просто вино, оно стало вином обвинения. Думаю, оно встало им поперек горла, вместе с куском мацы. И вот, когда они уже «раздавлены», Наставник говорит: «Ну что же, мой срок закончен. Я больше к этому вину не притронусь, до поры. И в следующий раз, я уже это (вот такое) вино пить не буду. Я буду пить новое, которое будет не во власти людей, которые предают, а во власти Бога (в Царствии Божием).  Иначе говоря, в тот день (а написано именно так) Иисус уже будет полностью свободен от любой возможности попасть под предательство.

Кое-что нам, все же, поможет понять Матфей, который этот же текст подает с некоторой добавкой. По версии Матфея Иисус говорит, что будет пить это «новое» вино не один, а с ними же. То есть с учениками. То есть с теми, кто сейчас его предает. Но там, они его уже не предадут никогда. И вот это «новое вино», вино для верных, приходит вместе с Царствием Божьим. А ведь именно о Нем, об этом Царстве все учение Иисуса. И именно ради Него, т.е. ради того, чтобы люди вошли в это Царствие, Иисус идет на смерть. Зачем? Затем, что каждый, кто войдет в это Царство, уже никогда не будет зависеть от плоти. А значит, никогда не предаст.

В своих словах Марк слишком скуп. У Иоанна же, этот вечер описан аж несколькими главами. И все эти главы сводятся к одному, придет некий день, когда они войдут в Царство Бога, и тогда все будет иначе. И это уже самая настоящая Благая Весть. То есть, это весть о том, что их предательство будет им не зачтено, оно будет перечеркнуто. И если сейчас Иисус и вспомнил им их проступок, то лишь ради того, что бы а) взорвать беса в Иуде, б) показать величие Божьей милости в подарке Божьего Царства. И вот это полностью разрушило тот гнет, который переживали ученики все это время. На фоне того стыда и страха, Иисус явил им радость. И они взорвались! Но не местью, а радостью и весельем!

26 И, воспев, пошли на гору Елеонскую.
(Мар.14:26)