Ну вот. Карантин, вроде бы, закончился. По крайней мере сейчас его нет. Мы возвращаемся к привычному графику работы. И у меня снова появилось время в общественном транспорте. И вот, когда солнце не слепит так, что я ничего не могу разобрать на ­кране ноутбука, и если я относительно выспался, снова есть возможность записывать свои мысли. С чем я себя и поздравляю.

Закончились ли мои исследования вопроса молитвы? Конечно же, нет. Вопрос все еще не получил удовлетворительного завершения. Как по мне, так все то, что я сегодня понимаю, о молитве не дает мне права создавать какого-то учения или окончательного представления о ней. За время перерыва я увидел, что тексты поняты не всеми и не однозначно. Бессмысленно даже пытаться угодить всем или донести мысль до всех, но, все же, для тех, кто способен понять, но, чего-то не осознал, скажу некое резюме из предыдущих глав.

Есть понятие молитвы, принятое сегодня во всем мире. Библия ничего против такой молитвы не говорит. Такая молитвы — норма, как для язычников, так и для людей, вошедших в состав Божьего народа, но не получивших достаточного доверия. Так что, если кто-то говорит, что я учу, будто молитвы не существует, он ошибается в корне.

Итак, молитва в ее обычном нашем представлении существует. Другое дело, в Писании она редко называется словом «молитва». И уж тем более, слово «молитва» не имеет никакого отношения к «разговору с Богом». Если только вымаливание на коленях чего-либо не называть разговором.

То слово, что используется в большинстве мест Нового Завета, которое на русский переведено как «молитва», к тому, о чем я говорил выше, не имеет никакого отношения. Вот здесь важно понимать. В Новом Завете в большинстве (не везде) случаев, словом «молитва» переведено слово, которое имеет совершенно иную природу и характер. И это слово означает суд, вынесение приговора или некая адвокатская деятельность. В результате чего, Небеса выполняют волю такого «молящегося».

То есть, чтобы молиться так, нужно иметь Царство Божье. В Новом Завете таким доверием обладают апостолы и больше никто. И повторюсь. Все остальные могут молиться так, как привыкли. Такой тип молитвы не отменяется. Он просто не так интересен авторам Писания.

Продолжим послание к Римлянам

Давайте попробуем вспомнить, о чем мы говорили последний раз. Апостолы говорят, что не могут грешить. Почему? Потому что, когда они крестились во Христа (не в воде), то крестились в Его смерть. Мы знаем, что слово «креститься» — это перевод греческого слова «баптизо», которое означает погружение во что-либо. Само слово «крещение» в том виде, которое мы знаем, появилось относительно недавно. А до того, это слово так и переводили «погружать» или «купать», либо «омывать». Отсюда прозвище Иоанна — купала.

Итак, когда апостолы буквально погрузились в Иисуса, они в тот же миг погрузились в Его опыт, память, переживания. Они погрузились в Того, кто умер и воскрес. Теперь Его смерть стала их опытом, их памятью. Как же им теперь снова делать то, из-за чего у них появился такой опыт?!

Затем Павел приводит к мысли о том, что человек, который посвящает себя борьбе с грехом, тем и доказывает, что он еще раб этого самого греха. Был бы свободен, не боролся бы, а занимался чем-то, что  делает свободный от рабства человек.

Давайте вспомним историю. Евреи возвращаются из рабства и начинают восстанавливать стены Иерусалима. Соседние враждебные племена постоянно нападают на них. По этой причине евреям приходится одной рукой делать дело, другой держать меч. Может, конечно, не буквально, но, все же. То есть, нам рисуется картина, где люди, не имеющие свободы от атак врагов, вынуждены тратить время и силы на защиту. Оружие на их поясах — прямое свидетельство того, что они находятся в окружении врага. А это не совсем свобода. Точнее, это совсем НЕ свобода. Каждый христианин, который вынужден бороться с грехом вместо того чтобы «строить стены Иерусалима», по сути — раб греха. И, наконец, Павел немного ёрничает. Он говорит, что все, что можно на этом заработать — нищенская подачка.

Итак, если ты думаешь, что надо бороться с грехом — ты раб греха и твой результат, это что-то очень мелкое и презренное с точки зрения Царства Божьего. И вот, мы продолжаем.

1 Разве вы не знаете, братия (ибо говорю знающим закон), что закон имеет власть над человеком, пока он жив?
2 Замужняя женщина привязана законом к живому мужу; а если умрет муж, она освобождается от закона замужества.
3 Посему, если при живом муже выйдет за другого, называется прелюбодейцею; если же умрет муж, она свободна от закона, и не будет прелюбодейцею, выйдя за другого мужа.
4 Так и вы, братия мои, умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу.
(Рим.7:1-4)

Итак, Павел пытается достучаться до упертых христиан, свято верящих, что их призвание — это битва с дьяволом, А битва с дьяволом, это не что иное, как борьба с грехом. Вот до таких ребят Павел пытается докричаться.

Так вот. Он обращается по его же словам к тем, кто, как они думают, знает закон. И они, если они действительно его знают, должны так же знать, что закон действует только над живым человеком. Он даже приводит пример с замужней женщиной, которая обязана хранить верность только до того момента, когда муж умрет. После чего она свободна и может выйти замуж за кого угодно.

И вот здесь самое, как мне кажется, интересное. Тарсянин утверждает, что они, христиане Рима, «умерли для закона телом Христовым». У  нас проблема! Все проповедники, как заведенные, пафосно повторяют во время процедуры крещения (умышленно избегаю слова «обряд») данные слова Павла. И смысл их послания сводится к тому, что теперь, после водного крещения они должны что-то осознать. И главное — они должны осознать, что они умерли для греха. То есть, нам предлагается некий аутотренинг, где я сам себя должен убедить, что теперь я мертв. А если я грешу, то, значит, еще не умер. И здесь мне нужно приложить усилия. Надо каждый день умирать (и тут снова в дело идет фраза Павла, понятая превратно).

То есть, нас учат, что в процессе «умирания» мы занимаем активное положение. То есть, как бы мы сами ответственны за «качество нашей смерти». Но в греческом тексте не так! Павел совсем не старается заставить христиан умереть, Он против самоумирания! В греческом тексте «умерли» стоит в пассивном ключе: «…вы были умерщвлены закону через тело Христа…». То есть, Кто-то за вас уже все сделал!

Более того. Все было сделано по закону! Вам положена была смерть. Вот вас и «убили». Убили вас именно ради закона. То есть, у закона к вам больше нет никаких претензий. Вы были должниками закона, Иисус отдал долг, и закон про вас уже забыл. Вы ему больше не интересны. Так что, если вы все еще пытаетесь расплатиться с законом, знайте, он, закон, к вашим стараниям равнодушен. Вы ему не интересны, скучны, даже излишне навязчивы. Вы ему не нужны. Я про закон. Он, буквально, уже пытается от вас убежать, а вы все еще гонитесь за ним и кричите: «Забери мой долг». Тот вам в ответ: «Да отстать ты, за тебя уже все заплатили». И вы снова: «Нет, ты возьмешь мой долг! Я тебя заставлю взять мой долг».

До Христа за христианами гонялись «коллекторы», после Христа, христиане решили, что теперь они будут за коллекторами гоняться. Хм. Что-то здесь не так!

Вот Павел и кричит в след бегающим за коллекторами христианам: «Ребята, все оплачено! Хватит! Займитесь лучше делом!!!». То есть, не надо чего-то там осознавать, не надо умирать, не нужно представлять себя покойниками или делать еще что-то подобное. Просто нужно понять простую вещь. Вы больше закону не интересны. А это значит, что и греху вы не интересны. Более того, он, грех,  никак понять не может, что это христиане все воюют с ним и воюют. Вроде бы, не должны, а все свое время тратят на него. Да отстаньте уже от греха, наконец!

Есть и другая сторона. Дело в том, что, как говорит Павел, мы умерли ( были умерщвлены) для того, чтобы «…принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносить плод Богу». И вот тут, все обстоит гораздо хуже. В общем-то, наплевать на то, что думает о нас Закон или грех, если они вообще умеют думать. Важно то, что в погоне за этими коллекторами, мы тратим все оставшееся время, которое предназначалось для «принадлежности Воскресшему и принесения плоду Богу».

Вот представьте. Сидит некий раб в темнице. Его находит некий человек и выкупает его для себя, чтобы пленник теперь из темницы пришел в его дом и делал там что-то важное. При этом пленнику самому доверено дойти из тюрьмы до дома нового хозяина. Но вместо того, чтобы, выйдя из темницы выполнять то, ради чего его выкупили, он, выйдя из темницы, начинает там бунт, драться с охраной, перестреливаться с ОМОНом. Вот  это и есть современные христиане.

5 Ибо, когда мы жили по плоти, тогда страсти греховные, [обнаруживаемые] законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти;
6 но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве.
(Рим.7:5,6)

В те времена, когда мы были под законом, то сам закон «обнаруживал», то есть открывал, запускал страсти греховные. И мы, будучи рабами закона и греха приносили плод смерти. И еще раз Павел повторяет идею, что теперь, когда мы не интересны закону, даже если закон интересен нам, мы освободились от него не для того, чтобы воевать с грехом в наших членах. Закону мы уже не интересны. Но для того, чтобы служить уже не Закону, не букве, не правилам. А Богу в совершенно новом ключе.

Знаю, что появились вопросы. Но, думаю, сам Павел ответит нам на них. В следующий раз.

Прочтемся.