Итак, мы остановились на том, что Анна выторговала у Бога сына. Кроме того, как мы увидели, она его добивалась не ради материнских каких-то чувств, но ради каких-то особенный, нам пока не очень понятных стремлений. С одной стороны, она мечтала о сыне, который стал бы Божьим человеком. Но истинные цели все еще  не понятны. Так что, давайте посмотрим, чему она радуется в результате.

1 И молилась Анна и говорила: возрадовалось сердце мое в Господе; вознесся рог мой в Боге моем; широко разверзлись уста мои на врагов моих, ибо я радуюсь о спасении Твоем.
2 Нет [столь] святаго, как Господь; ибо нет другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш.
3 Не умножайте речей надменных; дерзкие слова да не исходят из уст ваших; ибо Господь есть Бог ведения, и дела у Него взвешены.
4 Лук сильных преломляется, а немощные препоясываются силою;
5 сытые работают из хлеба, а голодные отдыхают; даже бесплодная рождает семь раз, а многочадная изнемогает.
6 Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит;
7 Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает.
8 Из праха подъемлет Он бедного, из брения возвышает нищего, посаждая с вельможами, и престол славы дает им в наследие; ибо у Господа основания земли, и Он утвердил на них вселенную.
9 Стопы святых Своих Он блюдет, а беззаконные во тьме исчезают; ибо не силою крепок человек.
10 Господь сотрет препирающихся с Ним; с небес возгремит на них. [Господь] будет судить концы земли, и даст крепость царю Своему и вознесет рог помазанника Своего.
(1Цар.2:1-10)

Текст достаточно обширный, но давайте не поленимся и посмотрим, чем же дышит Анна, что же ее так волнует.

С самый первых слов, нам сообщается, что женщина «молилась». А дальше, на протяжении 10 стихов мы не находим ни одного намека на какое то дополнительное прошение. Что же за слово стоит там, где в переводе нам предлагают слово «молилась»? А тут все то же слово, которое имеет значение суда или рассуждения. То есть, нам было бы понятнее, если бы переводчик написал так: «И рассуждала Анна и говорила…».

Давайте вспомним немного. Анна не могла родить. И вот она приходит к Храму и там без голоса, одними только губами начинает разговор с Богом. При этом она не просит, как просят ходоки. Она просит как тот, кто отработав должный срок, получил отказ в зарплате. Она судится с Богом, а не умоляет Его. И в своем суде она говорит не о том, что хочет ребенка, как все остальные женщины. Она обращается к Богу, как к военачальнику, как к Тому, кому ее сын нужен. Она для Него хочет сына, а Он, почему-то не дает. Она жаждет родить сына и отдать на службу Господину воинств. Ее не интересуют пеленки или сюси-пуси, она, похоже, ратует, не сочтите за пафос, за величие своего народа, Божьего народа. И по ее мнению, без ее сына этого величия, видимо, достичь никак не удастся.

В общем-то, я даже понимаю, почему ей Бог не давал дитя до того момента. Но она, видимо, до такой степени достала Бога, что Он решает ответить ей.  И вот у Анны праздник. Она зачала, родила и наконец-то исполнила свою мечту. То есть, она отдала сына в Храм.

И дальше мы наблюдаем, как она свою песню поет. Но она, почему-то, делает это не тогда, когда сын родился, а тогда, когда она от сына избавилась. Извините, я должен называть все своими словами. И только тогда, когда она отдала Сына в Храм, только тогда она запела свою «торжественную» песню. Если честно, у меня к ней какое-то двоякое отношение. Вроде бы, я должен говорить: «Ах, какая молодец! Как Богу доверяет!». Но с другой стороны, у меня вопрос, а где мама? Передо мной, какой-то монстр, религиозный фанатик. Не могу я стоять на ее стороне. Но, возможно я не прав. Все, читаем ее слова радости, после того, как она избавилась от сына.

Сразу за сообщением о том, что Анна «молилась», а мы уже поняли, что речь не о молитве а о суждении, идет начальный текст этого рассуждения женщины.

И молилась Анна и говорила: возрадовалось сердце мое в Господе; вознесся рог мой в Боге моем; широко разверзлись уста мои на врагов моих, ибо я радуюсь о спасении Твоем.
(1Цар.2:1)

Прежде всего, обратите внимание на то, сколько раз в течение одного стиха Анна говорит о себе. Тут и «сердце мое», и «рог мой», и «в Боге моем», и «уста мои», даже враги тоже «врагов моих», наконец, «я радуюсь».

Меня уже напрягает то, что она так сильно возрадовалась именно тогда, когда «сбагрила» сына, но тут у меня просто волосы встают дыбом. Смотрите сами. Слово, переведенное нам как «возрадовалось», в еврейском тексте звучит как «восторжествовало», то есть, стало праздновать победу. Анна — победитель. Повторите про себя, только тихо, чтобы соседи не услышали, а то не поймут. Анна считает себя победителем!

Если вы не согласны с этим утверждением, тогда просто читаем дальше: «…вознесся рог мой в Боге моем…». Анна совершенно не скрывает причин своего восторга. Она говорит, что ее рог, читай авторитет, власть, достоинство, вознесся. Не Божий рог, а ее рог. Ее интересует ее достоинство. Она кичится тем, что Бог взял к Себе ее сына, что она добилась того, что Бог взял его. Теперь она будет ходить с распущенным хвостом перед всеми соседями, чтобы все знали, что она «любимая жена».

А теперь, внимание. Что же так расперло женщину? А вот что. Оказывается, у нее есть какие-то личные враги. Ага! Она просто хочет кому-то доказать, кого-то поставить на место! И, судя по всему, эти враги не иноземцы. Все эти враги — соседи! То есть, кто-то из божьего народа! Да ей ремня бы дать хорошего и… Ладно, не буду развивать эту мысль.

Итак, она в бешеном восторге от того, что ее личные враги теперь заткнутся! Она теперь взлетела выше всех соседей. Теперь к ней не подъехать на хромой козе. Смотрите, как она описывает свое торжество над соседями. Да это просто базарная баба: «…широко разверзлись  уста мои на врагов моих». Для тех, кто не понял, объясняю. Теперь она во все горло может ржать над своими врагами (читай соседями) и говорить в их сторону громко и надменно все, что захочет, и они теперь ей не указ.

Я не знаю, что там соседи говорили о ней до сих пор. Видимо, что-то очень обидное. Возможно, что она не рожает, потому что Бог ее бросил или потому, что она грешница. И тут тетку понесло! Бог ее спас. И теперь она даст всем по первое число! Теперь она уж проорется, теперь то она поиздевается над обидчиками.

Да, соседи, скорее всего, неправы. Но то, во что превращается Анна, по-моему, еще хуже. Дальше все в том же духе. Но, если нам до сих пор могло показаться, что Анна говорит что-то святое, правильное, подумайте еще раз о том, что она врагами называет не оккупантов, не филистимлян. Нет. Ее враги, это тетя Валя из соседнего подъезда, которая что-то там, не подумав, ляпнула на рынке. Это дядя Ваня из дома напротив, который, да как он посмел, присвистнул однажды… Да мало ли кто еще.

Весь этот поток гнева, обернутый в святые образы, вылит на своих. Да, они в чем-то несправедливы были к ней. Но она забыла о том, что Бог и на их стороне так же. Они тоже народ Божий. Однако данная «святая дама» радуется тому, что ее, так называемые, враги повержены, постыжены. А она, соответственно, в шоколаде.

Тут она углубляется в восторженное описание Бога. Мы бы с удовольствием спели с ней те же слова, что она поет Богу, если бы не то, что мы обнаружили ранее. Мне эта ситуация напоминает что-то из Нового Завета. Возможно, вы помните, как однажды за апостолами ходила одна дама, которая постоянно выкрикивала хвалебные слова апостолам и называла их Божьими людьми или что-то в том же роде. Дословно сейчас не воспроизведу. Но, если вы поняли, о чем я, там произошло еще нечто. Через какое-то время апостолы поняли, что за ними ходит не поклонница Божьей славы, а самая настоящая одержимая. И бес был изгнан сию же минуту.

Так вот, перед нами Анна, которая говорит как святая, поет как святая, много и усердно… …что-то там делает перед Богом у входа в Храм ( тут я привожу слово, предложенное синодальным переводом, так как известного нам храма еще не было построено). Даже сына отдает Богу, что может показаться очень и очень жертвенным действием на славу Божью.

Однако, при внимательном рассмотрении оказывается, что Аннушка пролила таки масло. Не Божья слава ее интересует, а своя. Это ее рог превознесся, и ее уста широко раскрылись. Вот как оно!

Но данное место нам интересно не только психологической составляющей. Перед нами образец того, что значит «суждение» или «рассуждение». И тут я должен еще внести некое пояснение. Пока я писал данную часть текста, выяснилось, что я не очень внятно описал некоторые вещи в отношении слова «молитва» поставленного на месте еврейского «осуждения».

Судя по тому, что мы обнаруживаем сегодня, я не понимаю, как вообще переводчики могли данное слово перевести словом «молитва». Ведь то, что делает, например, Анна вовсе не похоже на то, что означают три других слова, которые очень похожи друг на друга, и переведены нам тем же словом. Данное действие совершенно отчетливо имеет другие очертания.

Тут вот что нужно понимать. Это не слово молитва переводится как «суждение», во втором варианте «прошение», в третьем и четвертом «выпрашивание». Все ровно наоборот. Перед переводчиками 4 совершенно разных слова, которые нужно как-то перевести. И вот, по какой-то мне неизвестной причине, они решают перевести все четыре слова одним. В этом смысле мы не выясняем, что значит молитва, исследуя перевод на еврейский. Мы выясняем, что из этого действительно можно назвать молитвой, а что остается под вопросом. Какое из данных четырех слово мы имеем право перевести словом «молитва», а что, возможно, переведено этим словом неправомочно.

Так вот, в данном сюжете про Анну и ее сына мы имеем дело с особенным словом, которое не имеет, по крайней мере пока, отношения к понятию молитвы. Но мы вынуждены разбираться с этим словом, потому что когда-то переводчики решили, что данное слово и слово «молитва» — одно и то же. Когда и почему, я не знаю. Скорее всего спасибо за это нам нужно сказать семидесяти переводчикам, работавшим над текстом для Александрийской библиотеки еще до Рождества Христова. А вот понять, по какой причине они решили сделать именно такой перевод, я сейчас не в состоянии. У меня просто нет информации.

Но, если, может быть, в будущем Бог и позволит мне заняться этим вопросом, то сейчас перед нами совсем другая задача. Не важно, почему. Важно, что на самом деле значит данное слово.

Так вот. Перед нами образец того, что по-еврейски означает «суждение». То есть, мы читаем, что Анна «рассуждала» перед Богом, или «судилась» с Богом и что-то там говорила. И вот мы читаем далее текст ее суждения. И оказывается, что она в своем «суждении» занимается неким «подведением итогов»: «Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я, а нечистым трубочистам стыд и срам».

Прочтите сами, все встанет на свои места. До этого, она говорила Богу что-то, и торговалась с Богом. Теперь она довольна, и победила взаимная выгода. То есть, перед нами монолог торгашки. Ей, как оказалось, нужна сатисфакция, а Богу, как оказалось, не помешает ребенок. Она Богу ребенка, Он ей сатисфакцию. Все счастливы.

Да, после такого хочется помыть руки. С Анной все понятно. Но какова роль Бога? Как Он мог участвовать в такой, с позволения сказать, сделке? Но, тут, как мне кажется, все крайне замечательно. Анна Богу не интересна. Ее характер Он знает прекрасно. Она абсолютно бесполезная дама как для Израиля, так и для Божьей славы. Но она женщина! А Бог, как известно, ищет себе поклонников. Женщина может родить ребенка. Нужно лишь доверить его воспитание нужному человеку, и тогда Бог получит прекрасного друга. На нем не отразится дурной характер Анны, и подколбучная сущность ее мужа. Бог Сам найдет ребенку воспитателя. И тогда этот человек, как прообраз Сына Божьего, рожденного от грешных людей, позволит спасти многих.

Действительно, судя по Писанию, именно Самуил стал самым великим из судей Израильских. Он, будучи пророком, поднял дух евреев до такой высоты, что они свергли иго филистимлян. Были основаны пророческие школы и «сонмы». Дух Израиля взлетел до невиданных высот. Кроме того, параллель с Иисусом можно найти и в том, что он начал свое служение Богу при никудышном правлении Илии (не путать с Илией), когда его два сына (сыновья Илии) были самыми негодными священниками, презирающими достоинство других. То есть, религиозное окружение Самуила, как и религиозное окружение Иисуса, было полностью развращено. И тут появляется «сынок». Да, он еще не рожденный от Бога. Он еще усыновленный, в отличии от Мессии. Но Бог его воспитывает.  Но как Иисус, так и Самуил рожден от женщины. Причем в Анне подчеркнута греховность. Анна откровенно негодная дама. И параллель здесь не с Марией, а вообще с человечеством. Во времена Иисуса Анна превращается в образ человечества.

На сегодня достаточно. До встречи.