Пить в Царстве

думаюМы дошли уже до последнего упоминания Царства Божьего в Евангелии от Матфея. Здесь, как и раньше, многие коллеги проповедники наломали кучу дров. Да и еще наломают. И я здесь не претендую на абсолютное понимание. Но, кое-что, все же, думаю, Бог помог мне понять. Чем и делюсь. Давайте же, прочтем, наконец.

26 И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое.
27 И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все,
28 ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.
29 Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое [вино] в Царстве Отца Моего.
30 И, воспев, пошли на гору Елеонскую.
(Матф.26:26-30)

Перед нами до боли знакомая история. Глядя на нее, мы создали целый обряд, который превратили в святое святых современного христианства. Но, как правило, обряды возникают в двух случаях. Либо так было прямо указано Богом. То есть, Он сказал: «Соблюдайте это так и так…». Такое мы находим в Ветхом Завете. Либо, люди, не очень понимая суть сказанного, решают, что они должны соблюдать что-то, потому что… а дальше ряд причин, который не имеет реального смысла. Потом эти обряды обрастают мифическими подробностями. На их тему пишут книги, трактаты, защищают диссертации. Но суть остается та же. Человек, в действительности, не понял, о чем была речь.

Итак, перед нами история о том, как Иисус во время праздничного ужина со своими учениками встал, и что-то сказав, сделал. Первая наша проблема, мы читаем произошедшее, как случившееся само по себе. Мы, будучи верны протестантскому обычаю, вырываем из контекста пару стихов и все, далее растекаемся по древу, ни на что не обращая внимания. Держите нас семеро, у нас «вдохновение»!

Так вот. Предлагаю немного отрезвиться и быть более внимательными. Что же здесь такого, на что мы не обращаем внимания. Тут, правда, я уже буду повторяться, так  как уже подробно однажды разбирал данный вопрос. Но повтор вынужденный, ведь он связан с пониманием «Царства».

Итак, в действительности, история, что мы читаем, началась задолго до праздничного ужина. Но, давайте по порядку.

Как мы уже читали ранее, Иисус с апостолами побывал в Храме. Там с ним говорили самые важные люди Израиля — первосвященники и старейшины народа. Там Он назвал Храм не Домом Бога, а их, лидеров, домом. И объявил, что с того момента их дом будет пустым. То есть, буквально, в этом Храме Богу больше нечего делать. Он уходит.

Потом Иисус выходя наружу объявляет, что все это будет разрушено. Спустя некоторое время, когда Он уже был на горе Елеонской, и когда к Нему подошли с вопросами ученики, Он предупредил, что гнев Бога будет страшен. Им нужно внимательно смотреть за тем, что будет происходить, и как только заметят особенные признаки, им придется спешно бежать в горы. А все остальные, кто не был посвящен в секрет Иисуса, останутся под действием Божьего проклятия, величайшего гнева, который никогда не изливался на землю до того дня. Затем, он приводит несколько колких и гневных притч о фарисеях, которые должны были запомниться апостолам, чтобы те никогда не шли по их пути, и не повторяли их фатальные ошибки.

И, заканчивает Иисус все эти наставления уже текстом из 26й главы, говоря, что наступает Пасха и Он будет распят. Здесь всего 2 стиха. Но в них есть масса смысла. Тогда как нам данные слова могут вообще ничего не сообщить, для апостолов они вполне могли оказаться шокирующими. И вот в чем проблема. Давайте еще раз взглянем на текст первых двух стихов 26 главы.

1 Когда Иисус окончил все слова сии, то сказал ученикам Своим:
2 вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие.
(Матф.26:1,2)

Тут есть сложность. Иисус заканчивает речь странными словами. И, изначально, создается впечатление, будто Иисус им говорит что-то уже давно известное. Вроде бы так и есть. Но ирония здесь в том, что Иисус акцентирует на том, что Сын Человеческий будет предан на распятие именно в Пасху. Не до, и не после. Иисус будет распят именно в праздник Пасхи. Для справки. Пасха празднуется несколько дней. Это не современная христианская Пасха, где вспоминают воскресение Иисуса. Но, не будут здесь задерживаться. Идем дальше.

Итак, Иисус объявил странную вещь. Он сказал, что Он будет распят именно в праздник. Само это заявление крайне удивительно, поскольку обычно казни делаются вне праздника, чтобы не «поднимать волну», не возбуждать недовольство людей. Но что сказано, то сказано.

И Матфей тут же обращает наше внимание на то, что священники решаются схватить и казнить Иисуса, но не в праздник. Они, как и ожидалось, не хотели этого делать в такие дни, чтобы, как сказано: «…не сделалось возмущение в народе». С этого момента события начинают развиваться очень стремительно. Казалось бы, теперь самое время описывать все, что связано с пленением и казнью. Но Матфей, как только сообщил нам о готовящейся расправе над Мессией, тут же сообщает нам историю с алавастровым сосудом. Вслед за историей с женщиной, история с Иудой, который намеревается предать Учителя. Затем мы уже на ужине, за которым Иисус провоцирует Иуду, тот уходит, и потом интересующая нас история с причастием.

Все очень близко друг к другу. И связано вместе. Читать отдельно одно от другого — преступление. Вот и мы так делать не будем. Итак, что же тут происходит?

Так вот. К Иисусу подходит женщина. Имя ее не упоминается. Это первое место, где человек, которого почтил Иисус, не имеет имени. Притом, что Сам Мессия говорит, что о ней будет (должно быть) везде сказано. О ней все должны будут упоминать каждый раз, когда будет проповедано Евангелие.

В руках у женщины был сосуд из алебастра. Но тут речь не о том алебастре, что используется при строительстве, который похож по свойствам на гипс. Речь идет о цельном куске алебастра, не измельченном. Данный камень очень эффектно смотрится. В Египте сегодня можно найти в продаже множество красивейших произведений из него. Все эти вещицы не дешевые. Все они сделаны из монолитного куска алебастры. Такой сосуд стоит не дешево. Это совсем не тот сосуд, что многие проповедники пытаются нам представить. Мол он сделан из алебастры, под которой они имеют в виду нечто подобное гипсу. Мол слепили что-то из дешевого материала. Еще раз. Такие сосуды не дешевые.

Далее. Мирро, которое она излила на ноги Наставнику, стоит баснословных денег. Все фантазии на тему того, что данное мирро собиралось всеми подряд — глупость. Оно просто не могло быть собрано ни одним из евреев. Так как большая часть растений, что входят в его состав, в Израиле не растут. Разве что — оливковое дерево, из которого делалось масло, в котором растворялись ароматические масла, стоящие как десять Боингов.

Опять же, сейчас не это является нашей темой, так что, углубляться  не буду. Если кому интересны подробности, поищите у меня на сайте.

Итак, женщина, которая пришла в тот день к Иисусу была далеко не бедной. И вылила она на его ноги не просто состояние, а великое состояние. Глядя на это, вылитое на ноги богатство, у всех учеников потекли слюнки. И, что важно, не Иуда Искариот возмутился. Возмутились все ученики. Все! Что же их так возмутило? Может быть, их возмутило несправедливое распределение финансов? А в чем тут справедливость? Они что, пахали на Мессию с утра до вечера? Они что, должны были получить зарплату? Или им было что-то обещано? Нет, конечно. Но они прикрылись заботой о ближних.

Дальше Иисус говорит разные вещи. Но вот о чем нужно думать. Иисус знает, что отдает Свою жизнь через пару дней. Он отдает ее за них, вот за этих жадных до чужого людей. Он отдает жизнь, а они пожалели масло. Какие, думаете, Он будет испытывать к ним чувства? А мы уже говорили о том, что Иисус — эталон эмоциональности.

Именно в тот момент ломается Иуда и идет сдавать Иисуса властям. Видимо Иуда разочаровался в Иисусе. Действительно, так неправильно распоряжаться богатством! Такого точно надо сдать. И, что еще лучше, за деньги.

Итак, наступил ужин. Как этот ужин вижу я? Гнетущая тишина. Иисус пристально смотрит на учеников, что-то замышляя внутри. Ученики всей своей кожей ощущают, что происходит что-то неладное. И слова застывают еще в гортани. Тишина. Она просто невыносима. Все едят молча, с опаской посматривая друг на друга, не понимая, чего им ждать. Совершенно очевидно, Учитель нешуточно рассердился на них.

Вдруг Учитель нарушает тишину: «Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня». Лучшего начала для разговора не найти! Думаю, апостолы покрылись испариной. Молчал, молчал, и на тебе! Возможно, кто-то даже поперхнулся. Апостолы переглянулись. Вот, значит, почему Иисус столько времени молчит и смотрит, смотрит, смотрит. Оказывается, Он что-то узнал о них.

Апостолам стало страшно. Неужели кто-то из них способен на такое? Каждый из них боится, что именно он окажется предателем. Что именно он стал причиной такой тягостной паузы в праздничный вечер. С другой стороны, возникла возможность что-то говорить. И ушла эта противная тишина, внутри которой было слышно только тихое чавканье. Уже само это стало облегчением для многих. Но радоваться было рано.

Иисус и не думал разряжать обстановку. Представьте себе. Иисус что-то сказал. Апостолы возбудились, начали задавать вопросы: «Не я ли, Господи?», — и, на этом фоне оживились. И вот они с некоторым облегчением схватились за хлеб и стали макать его в чаши, чтобы затем отправить в рот. И тут Господь произносит: «Опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня».

Я просто вижу, как апостолы, будто ударенные током, отдернули руки от блюда, со страхом таращась друг на друга. Небольшая пауза, во время которой Иисус наслаждается созданным Им эффектом, после которой Он, как бы опускает поводья, слегка отводя взгляд в сторону, будто ни при чём: «Впрочем, Сын Человеческий идет, как написано о Нем…».

ученики, снова выдыхают. Вот ведь, праздничек выдался! Хлеб поперек горла встал. Они снова откашливаются, начинают расслабляться. И тут следующая фраза Иисуса: «Но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться».

Апостолы просто размазаны по стенке. От  аппетита не осталось и следа. А теперь, представьте, что в то время чувствовал Иуда?  И тут он не выдерживает: «Это я что ли?». Иисус, глядя ему в глаза: «Ты сам говоришь!». Дальше Матфей упускает ряд событий. Он упускает вспышку Иуды, когда он выскочил из помещения, хлопнув дверью.

Итак, хлопок закрывающейся двери (если бы она была). И, вновь тишина. Апостолы в шоке. Праздник явно не удался. Иисус отводит свой пристальный и слегка надменный взгляд от двери, от занавески, которая еще не успела успокоиться после выхода Иуды. Он отводит взгляд от двери и снова смотрит на учеников. Ничего не изменилось. Они в шоке, не знают, как реагировать. Он все еще молчит и смотрит. Когда же это закончится, думает каждый из учеников.

— Кушайте, кушайте. Праздник же! — говорит Мессия. Ученики робко тянутся за хлебом и пытаются жевать сухими ртами. Мокнуть бы в чашу, но… что-то страшно. Каждый из них слегка косится на Иисуса. Чего еще ждать от Него? Бедные ученики, усердно пережёвывают хлеб, который ну никак не хочет размякать.

Иисус с легкой насмешкой, берет хлеб и: «Благословляю этот хлеб!». Снова смотрит на учеников, которым все, что происходит, уже не нравится: «Ну, что же вы? Берите. Едите!». Он ломает хлеб и буквально вкладывает каждому из присутствующих, приговаривая: «Ешьте! Кушайте! Приятного аппетита! Вы же  этого хотели! Вот Мое тело! Ешьте! Ради вас ведь оно ломается! Жуйте!».

Ученики в гробовом молчании берут хлеб и, как ошалевшие, пытаются запихнуть хлеб в рот. Но, как и прежде, он встал поперек горла, так, что не продохнуть. Каждый из них внутренне уже готов сбежать. Но до них начинает доходить. Они уже почти вспомнили ту женщину и их  жадное слюноотделение. Тогда у них влаги во рту было много. Вот бы теперь хоть чуток. Но во рту сухо. И никакой надежды на улучшение.

Мессия обводит их глазами, полными иронии. Он ждет еще пару мгновений. И берет чашу с вином. В глазах апостолов забрезжил свет надежды. Наконец-то влага попадет в их рот. И вот Он уже произносит: «…пейте из нее все».

О, да! Наконец-то! Можно вздохнуть. Апостолы снова выдыхают. Но, и на этот раз не все просто. После небольшой паузы Наставник произносит: «Кстати, это кровь».  Бедняг чуть не вывернуло. Он продолжил: «Кровь Моего Нового Завета, за многих изливаемая».

Однажды уже было нечто похожее. Тогда от Иисуса ушли почти все. Остались только ученики. Они бы тоже ушли, но, куда идти, если именно у Иисуса все секреты жизни. Они остались тогда. Но природное отвращение к крови у них не исчезло. Кроме природного отвращения у евреев есть еще и религиозное отвращение. Они с детства научены, что в крови находится жизнь (душа). Тот, кто пьет кровь, пьет жизнь того, чья кровь. Это противоестественно, отвратительно. И тут Он вдруг, снова о крови.

— «Она изливаема для прощения грехов», — продолжает Иисус.

Уф! Она проливается для прощения. Они прекрасно поняли, как виноваты перед Учителем. Но Он говорит, что кровь изливается для прощения. Не ради отмщения, не ради проклятия. Тогда как все Писание говорит, что кровь невинно пострадавших вопиет к Богу день и ночь, вдумайтесь в это, к Богу об отмщении. И вот тут, по словам их Учителя, кровь изливается совершенно для других целей. Она изливается ради прощения виновных в ее пролитии. Это и странно и вдохновляюще. Но и это усугубляет ситуацию. Он прольет Свою кровь ради их прощения, тогда как они пожалели для него какого-то масла, сколько бы оно ни стоило.

И тут Иисус снова открывает рот, чтобы произнести следующее: «Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое [вино] в Царстве Отца Моего». Словарь древнего греческого языка говорит нам, что слово, переведенное нам как «новое» указывает не на свежесть во времени, но на новое качество. То есть, лучшее, другое, молодое.

И тут нет никакого указания на вино Духа, как сегодня модно говорить. Нет. Здесь самое откровенное прощание с ожиданием будущего. То есть, когда будет воскресение, Он придет. Тогда наступит то самое, всеми ожидаемое правление Бога. Когда все будет положено к ногам Его. Когда будет побежден последний враг — смерть. Вот тогда Иисус и выпьет вино с учениками. И, конечно же, оно будет совершенно другим. Почему другим? Да потому, что сегодня они пьют это вино через силу, с болью в душе, с виной, в страхе и ужасе от слов Иисуса. А тогда будут пить свободно, без чувства вины, без той гнетущей тишины. Тогда все будет по-новому. Но не сегодня. Сегодня это вино пить горько. А как иначе, если его любимые ученики готовы были восставать против Него только потому, что кто-то вылил какое-то масло Ему на ноги. Они роптали на Него. Тогда как Он на них уже потратил все Свое время и наделил самым дорогим даром — быть Божьими людьми. Назвал их Своими друзьями. Тех, кто был недостоин даже смерти. Это крайне горький финал.

Все, аппетит загублен окончательно. Настроение убито в конец. Праздник превратился в скорбное молчание. И тут Иисус запевает гимн Богу. Он начинает славить Бога! Тут без вариантов. Как можно не подхватить пение? Постепенно все включаются в общий хор. О, да! Пение гимна гораздо лучше, чем вот это тяжкое траурное молчание, в котором все апостолы чувствуют свою ущербность и вселенскую вину.

Но, что? Запел? Он же только что был в скорби! Он только что гнул Своих учеников к покаянию! С чего это, так вдруг, ни с того, ни с сего? Что же, пробуем разобраться. Слово, переведенное нам как «воспев» имеет следующее описание. Данный глагол используется как для выражения торжественного воспевания, так и для скорбного оплакивания. Другими словами, это слово не содержит в себе значения радости или горя. Зависит от ситуации. Нам не сказано, что именно они пели.

Я сильно подозреваю, что здесь нужно искать ответ не в настроении, а, как ни странно, в иудейской традиции. Чтобы праздничный ужин в честь исхода евреев из Египта закончить, нужно пропеть гимн. Вот этот гимн они и пропели. И, судя по всему, пропели, потому что должны были пропеть. То есть, пока не пропоешь, ужин не завершен. Мы ведь говорим не об обычном ужине, но о праздничном.

И вот мы уже смотрим в справочники. Так и есть. Как и следовало ожидать, справочники говорят о том, что по традиции евреи должны были петь гимны. Так что, они просто не могли выйти из-за стола, пока не исполнят все, что предначертано. А вот с каким они состоянием сердца все это делали, мы уже рассмотрели внимательно.

Все, спели. Иисус встал и вышел на склон горы. Это то же чувство, что Он испытывал тогда, когда Его посчитали за сумасшедшего и он «хлопнув дверью» вышел на берег моря. Но там были просто люди, а тут — друзья. Тут все гораздо больнее. Инстинктивное желание воздуха, свободного пространства после тесноты общения, замкнутого помещения. И здесь Он дает свои последние наставления.

Небольшое замечание. Мы незаметно увидели еще одно значение Божьего Царства. Правда тут Иисус его называет несколько иначе. Не Царствие Небесное, как оно звучит все Евангелие от Матфея, а Царство Отца Моего. И вот этой особенной формулировкой Иисус определяет нечто отличное от того, что Он, по словам Матфея, называет Царствием Небесным. Здесь речь идет уже о воцарении Бога в финале, после воскресения. В финале, когда люди заняли им положенное место земных богов, действующих в Духе Христа и под прямым руководством своего Господина – Иисуса, Сына верховного Царя – Бога Творца.

Прочитаемся.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.